то он был обязан задолго до голосования в парламенте предложить на рассмотрение этого будущего министра или вице-премьера профильной комиссии Верховного Совета РСФСР. Это было своего рода чистилище, в которое приглашались для дискуссии и обсуждения программы кандидата независимые советники – ученые и практики.

На такой комиссии мою кандидатуру поддержал приглашенный депутатами известный политолог и ученый-международник академик Георгий Арбатов, директор Института США и Канады АН СССР.

Но даже после успешного прохождения этой, уже второй, придирчивой комиссии парламент не утвердил некоторых кандидатов в министры.

Тогда еще и в помине не было сегодняшнего кумовства и блата – не было засилья группировок «силовиков», «дачников» или «питерских». Зато почти все претенденты были докторами или кандидатами наук, обычно, что немаловажно, с опытом практической работы…

Из Свердловска в первое правительство реформ прошел только Олег Лобов, а из Горького (ныне Нижний Новгород), родного города Силаева, где он проработал 20 лет на авиационном заводе, – вообще никто.

Наше первое правительство, которое удалось сформировать Силаеву по «лекалам» Ельцина, было сравнительно молодо, профессионально и компактно. Самым молодым, кажется, был Сергей Шойгу. За пост председателя Корпуса спасателей, помню, развернулась нешуточная борьба между двумя кандидатами – Шойгу и Щербаковым.

Чтобы убедить поддержать одного из кандидатов, меня пригласили на подмосковную базу Российского корпуса спасателей. В качестве последнего аргумента мне было предложено выпрыгнуть из самолета с парашютом в район предполагаемого пожара. Естественно, я благоразумно отказался, и Сергей Кужугетович был назначен председателем Российского корпуса спасателей.

Одна из сотрудниц секретариата правительства, когда впервые увидела молодого, 35-летнего Шойгу, в восторге воскликнула:

– Ой, какой симпатичный шаман!

С тех пор между нами так и повелось: шаман да шаман – все понимали, что молодой, скромный и незаметный, но железный Сергей это и есть тот самый «шаман».

Шойгу не покидал различные российские правительства в течение 30 лет, практически сменив лишь два министерских кресла и ненадолго – один шаткий стул губернатора Московской области. Редкое не только для России карьерное долголетие.

Мы убедились, что благодаря конкурсу при наборе министров и вице-премьеров не было никакого протекционизма и блата.

Кстати, никто из первого и второго правительства Силаева из тех, кто был приглашен им на работу и ушел вместе с ним через полтора года в отставку, не стал вдруг миллиардером.

Уже после проведения всех конкурсов и формирования правительства в нем вдруг, без профессионального отбора, появился уже упомянутый мной министр труда Александр Шохин. Он никак не мог организовать работу министерства и постоянно отсутствовал на работе, что немало удивляло Силаева.

С каждым из уже утвержденных министров и вице-премьеров потом подолгу беседовал и сам Ельцин, ведь это было его первое демократическое профессиональное правительство – антикризисное правительство умеренных реформ.

Если бы я был президентом, то сделал бы обязательным, после определенной доработки, силаевский метод конкурсного набора для назначения не только министров, но и прочих государственных служащих высокого ранга.

Возвращаясь к личности Силаева, я могу утверждать, что он был исключительно порядочным человеком. И тут я хочу прояснить один эпизод, который до сих пор в глазах некоторых людей бросает на него тень.

Насколько я могу судить, Силаев был очень привязан к своей жене Тамаре Павловне. Она много болела, возможно, была мнительна, часто звонила ему на работу – он срывался с места и летел ей на помощь, но поздно вечером возвращался в свой кабинет и продолжал работать допоздна.

Во время путча, в отличие от наших семей, она почему-то не была вывезена в безопасное место и очень боялась быть арестованной, паниковала. В ночь с 20 на 21 августа 1991 года, когда войска путчистов стали выдвигаться для штурма Белого дома, когда появились первые жертвы среди наших сторонников, когда в небе над Москвой были видны следы от трассирующих пуль, у нее случился нервный срыв, и в таком возбужденном состоянии она вновь позвонила Силаеву с мольбой немедленно приехать домой. Насколько я знаю, Иван Степанович объяснил Борису Николаевичу критичность семейной ситуации и с его согласия поехал спасать жену со словами: я не убегаю и не скрываюсь, в случае чего путчисты точно знают, где меня можно арестовать.

Ельцин знал об особенностях Тамары Павловны и о том, как самозабвенно к ней относился Силаев, поэтому никогда публично не останавливался на этом эпизоде, не упрекал его за эту непростую и неоднозначную ситуацию.

Рано утром 21 августа, часов около шести, он уже был с нами в Белом доме, а потом вместо Ельцина полетел с Руцким в Форос освобождать Горбачёва. Это было небезопасно, самолет могли легко сбить или устроить аварию при посадке в аэропорту Бельбека.

Когда в 2006 году Тамара Павловна ушла в мир иной, Силаев завещал похоронить его рядом с женой. Вот почему, чтобы никто не смог игнорировать это завещание, на Троекуровском кладбище в Москве, на месте ее захоронения появился прижизненный надгробный памятник с изображениями и именами обоих супругов, но без даты смерти бывшего премьер-министра. Он говорил, что они всегда будут вместе. Я впервые услышал, как рыдает Силаев, когда позвонил ему с соболезнованиями из Франции. Услышал, как, не стесняясь своих чувств, плачет этот мужественный человек, носящий звание Героя, – ликвидатор Чернобыльской трагедии.

Его опасения насчет исполнения завещания были вполне обоснованны, ведь после того, как на Красной площади перестали хоронить государственных деятелей, таким мемориальным кладбищем для политиков его ранга стало Новодевичье кладбище, на котором не было могилы его жены.

Силаев в разное время был министром СССР, вице-премьером СССР, премьер-министром РСФСР и фактически после путча последним премьер-министром СССР, поэтому вполне логично, что по негласному государственному протоколу место его захоронения предполагалось на Новодевичьем.

Этот эпизод с отсутствием его на баррикадах Белого дома в течение нескольких часов был по максимуму использован его противниками в окружении президента, среди них были и Геннадий Бурбулис, и Сергей Шахрай, и Михаил Полторанин, и Александр Шохин.

Александр Коржаков

1 февраля 1991 года Ельцину исполнилось 60 лет. Многие готовились к этому торжественному дню, чтобы выразить свои «искренние», верноподданнические чувства. Президент остался верен своим на тот момент принципам – не устроил торжественного приема, а просто арендовал под Москвой столовую дома отдыха «Спутник» недалеко от Зеленограда. Он не принял ни одного существенного подарка, кроме огромного торта с шестьюдесятью свечами от Совета Министров РСФСР. Подарил его премьер Силаев еще в Белом доме; на день рождения он, к сожалению, приглашен не был и очень обиделся – уже тогда между председателем Верховного Совета и премьер-министром отношения напряглись – постарались интриганы.

Собрались по-семейному, только родственники, близкие друзья Ельцина и однокашники. Мы с Оксаной были в числе немногих приглашенных – от Совета Министров нас оказалось только двое: министр печати и информации Михаил Полторанин и я.

Найти дом отдыха было непросто, поэтому каждый из приглашенных получил ксерокопию плана местности с указаниями, как до него добраться.

– Только, ради бога, без подарков, – предупреждал Борис Николаевич.

Хотя, конечно, каждый принес какой-то символический подарок.

Здание столовой было двухэтажным. На первом этаже однокурсники Бориса Николаевича вывесили лозунги, фотографии и стенгазеты тех лет, когда они вместе учились в Свердловском политехническом институте, – обстановка напоминала веселый студенческий «капустник».

На втором этаже буквой «П» были расставлены обеденные столы. Когда Ельцин приехал, почти все гости были уже в сборе. Он принял поздравления, посмеялся над карикатурами и шаржами; все дружно поспешили к праздничным столам.

Мы с Оксаной и Павлом Вощановым особенно не торопились и оказались почти в конце стола, на максимальном удалении от юбиляра.

Это заметил начальник охраны Бориса Николаевича Александр Коржаков, он немедленно подошел к нам и попросил, чтобы мы садились «поближе к шефу, а то его опять облепили всякие проходимцы и лизоблюды, которые совсем не пахали». Мы поблагодарили Александра, но, конечно, никуда не пошли.

День рождения прошел весело и непринужденно, тамадой был избран академик Юрий Рыжов, будущий посол во Франции и крестный моей еще не родившейся дочери. Было произнесено много искренних и фальшивых тостов и пожеланий, Ельцин обошел большой стол и лично поблагодарил каждого. Однокурсники Бориса Николаевича спели специально написанный по этому случаю шутливый гимн.

На улице энтузиасты под руководством неутомимого