– Хотите что-то сказать? – спросил он.

– Нет… не знаю.

Дремин снова сел.

– Давайте выкладывайте. Потом будете жалеть, что промолчали, по себе знаю, – сказал он ободряюще.

Однако Кремниева не могла решиться, хотя ее явно что-то беспокоило. Дремин терпеливо ждал. Наконец женщина кивнула самой себе и подняла глаза на полицейского:

– Это насчет Лены.

– Корчаковой? – на всякий случай уточнил Дремин.

– Да. Она мне звонила.

– Когда?! – Дремин даже выпрямился на стуле. – Недавно?

– Нет, нет, не после того, как пропала! – поспешно сказала Кремниева. – Как раз в тот день.

– В день похище… исчезновения?

– Да. На сотовый.

– Что она сказала? Желательно точно, – полицейский приготовился записать ответ в блокнот.

– Лена была очень обеспокоена. Мне кажется, даже испугана. Она сказала, что ошиблась и что надо быть осторожными. Нам всем. Просила никуда не ходить одной, но объяснять ничего не стала. Просто повторила, что ошиблась. А потом сказала, что позвонит остальным девчонкам и предупредит их, как и меня.

– Она имела в виду Нестерову, Ляпину и Верескову?

– Да.

– И осторожными должны быть вы и они?

– Да. И… сама Лена, конечно, тоже.

– Понятно. Больше она с вами не связывалась?

– Нет.

– А вы звонили подругам, говорили с ними об этом?

– Да. Они сказали, что Лена им позвонила и сказала то же самое, что и мне.

– Как вы думаете, что она имела в виду?

– Я не знаю.

– А у ваших подруг не было на этот счет предположений?

Кремниева покачала головой:

– Но мы ей поверили.

– Что нужно быть осторожными?

– Да. Может быть, она имела в виду того человека, который убил Аню и Нонну?

– А в чем она ошиблась?

– Понятия не имею.

Полицейскому показалось, что Кремниева говорила искренне. Вероятно, она не думала, что Корчакова могла убить Меркальского, считая психолога охотящимся на них маньяком. Он встал.

– Что ж, вы правильно сделали, что рассказали об этом. Я думаю, ваша подруга была права: пока не закончится расследование, вам нужно быть осторожной.

Кремниева медленно кивнула.

– Лену похитил этот… человек, да? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Это нам неизвестно, – уклончиво ответил Дремин.

– Если так, то кто будет следующей?

– Не думайте об этом. Просто позаботьтесь о том, чтобы не появляться нигде одной. И… никому не доверяйте.

– Хорошо, – удивленно ответила Кремниева.

Уходя от нее, Дремин думал о том, что Корчакова предупредила подруг о том, что знает: убийца жив. Если преступником была одна из них, она могла назначить Корчаковой встречу, и та, конечно, согласилась бы. Надо бы проверить рабочие графики Ляпиной, Вересковой и Кремниевой: отгулы, выходные, уходы посреди рабочего дня. С Нестеровой сложнее, потому что она домохозяйка и после того, как раскидает детей по школам – садам, предоставлена самой себе.

Дремин подошел к регистратуре и улыбнулся девушке, сидевшей за стеклом.

– Доброе утро! – Он показал удостоверение. – Мне нужно узнать, как работает Кремниева Елена Дмитриевна. Интересует полная информация за прошедшие три дня. Отметки о приходе и уходе на работу тоже. И сохраните наш разговор в тайне, ладно?

* * *

Коровин был недоволен. Ему досталась, как он считал, заведомо ложная ниточка, и мокнуть под дождем ради того, чтобы поставить галочку, казалось ему бессмысленным. Конечно, дождь был уже не таким сильным, но все равно противно моросил.

Младший следователь с тоской вспомнил проект, над которым работал: он писал компьютерную программу, которая позволила бы анализировать случаи убийств, когда мотив был неясен. Коровин был убежден, что далеко не все серийные преступления идентифицируются как таковые из-за отсутствия ярко выраженного почерка. Конечно, если убийца сдирает со своих жертв кожу и разбрасывает тела по всему городу возле исторических памятников или перемалывает девушек в промышленном утилизаторе, сразу ясно, что преступления связаны. А если маньяк просто убивает блондинок? Связать подобные случаи в серию практически невозможно, особенно если он действует в разных частях города, а то и за городом. Кроме того, дело осложняет то, что не все тела обнаруживаются. В общем, Коровин мечтал написать такую программу, которая смогла бы давать наводку на то, что в разных смертях есть нечто общее. Конечно, для этого необходимо, чтобы все случаи подробно заносились в базу, но следак верил, что в принципе это осуществимо.

Погруженный в свои мысли, он подошел к подъезду дома, где жила учительница физкультуры, и набрал номер ее квартиры на домофоне. Он решил, что, раз сейчас каникулы, Ляпина должна быть дома.

– Кто там? – раздался женский голос.

– Евгений Коровин, из полиции. Мне нужно с вами поговорить. Это не займет много времени.

– Входите. – Дверь запищала, и следователь вошел в подъезд.

Когда он поднялся на шестой этаж, Ляпина ждала его, стоя на пороге. Она выглядела очень уставшей, осунувшейся. «Может, больна?» – подумал Коровин.

– Здравствуйте, – кивнула Ляпина. – Что-нибудь случилось?

– Нет, это простая формальность.

Они вошли в квартиру, и учительница заперла дверь.

– Сюда, – сказала она, указав на вход в гостиную.

– Я хочу спросить, знаете ли вы, где в последнее время был ваш муж, – сказал Коровин, садясь в кресло.

Ляпина расположилась напротив. На ней не было макияжа, зато прическа выглядела идеальной. Пожалуй, даже слишком. Почему-то она напомнила Коровину волосы кукол.

– Мой муж? – переспросила учительница. – Зачем вам это?

– У вас с ним оформлена страховка или завещание?

Ляпина нахмурилась:

– При чем тут это?

– Ответьте, пожалуйста.

– У нас оформлены завещания друг на друга.

– И на крупную сумму?

– Не очень. В основном недвижимость.

– Ваши квартиры?

– Да.

– Когда вы с мужем оформили завещания?

– Полгода назад.

– По чьей инициативе?

– По моей.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Простите, а почему вы решили составить завещание?

Ляпина не отвечала почти полминуты. Коровин терпеливо ждал.