На лице Кедедрина мелькнула мрачная улыбка.

— Неважно, кто подал мне эту мысль. Поклянись, что ты ничего не скрываешь от меня.

Выхватив меч из ножен, Кедедрин приставил его к горлу Кертиса, пристально посмотрев в его исказившееся страхом лицо.

— Да, я клянусь! — воскликнул Кертис. — Моя семья приняла тебя ребенком, а мой отец воспитал тебя как родного сына. Он обращался с тобой лучше, чем со мной. Он сделал все для того, чтобы ты женился на моей подруге детства.

— И потому ты в такой ярости? Ты злишься, что я буду обладать большей властью и славой, чем ты? Ты вне себя от того, что я могу жениться на Корине?

Наступила длинная пауза. Вглядываясь в искаженное злобой лицо Кертиса, он опустил меч и отступил назад.

— Извини меня, друг, мой названый брат, — вдруг дружески произнес Кедедрин. — Ты прошел со мной долгий путь битв и сражений.

— Ты должен на ней жениться, — настаивал Кертис. — Если ты этого не сделаешь, прошлое будет преследовать нас обоих.

— Меня оно больше не преследует, — ответил Кедедрин. — Это ты старайся забыть прошлое.

— Ты все-таки решил вернуться в Эбердур? — спросил Кертис, отвернувшись от друга.

— Да.

— И когда?

— Я уезжаю сегодня вечером.

Кертис перевел дух:

— Ну что же, может быть, ты и прав. Мне придется смириться с твоим новым решением. Вижу, мне не удалось тебя переубедить.

— Тебе нравится Корина? — спросил Кедедрин. — Поэтому ты так обеспокоен ее замужеством?

Кертис проглотил слюну.

Положив руки на его плечи, Кедедрин посмотрел ему в глаза.

— Тогда сам проси ее руки. Не повторяй ошибку своего отца и не теряй женщину, которую любишь, — сказал Кедедрин.

Кертис кивнул, показав на кинжал, свисавший на поясе Кедедрина.

— Это кинжал твоего отца? — спросил Кертис.

Кедедрин вынул кинжал из ножен и провел рукой по гравировке.

— Мне его вернула леди Кассандра.

— Можно взглянуть на него?

Кедедрин протянул клинок Кертису, продолжая упаковывать вещи.

— Что еще она рассказала об убийстве Лайэма?

— Ничего, что помогло бы мне расследовать убийство отца, — уклончиво ответил Кедедрин, еще раз проверив багаж.

— Прекрасный клинок, — похвалил Кертис, возвращая кинжал.

Кедедрин кивнул и, обернув клинок промасленным куском кожи, положил его в ящик вместе с остальным оружием. В этот момент что-то дрогнуло в сердце Кедедрина. Он вспомнил слова Кассандры, которая предостерегала его никогда не расставаться с кинжалом. Стоило ли придавать значение ее словам? Что в нем было особенного? Клинок как клинок. Кедедрин владел и другим, не менее ценным оружием, с которым никогда не расставался. Оно служило ему верой и правдой в его бесчисленных походах и битвах. Кинжал был всего-навсего куском металла. Он ему дорог только как память о покойном отце. Кедедрин не верил в волшебную силу кинжала.

Несмотря на это, что-то заставило дрогнуть его сердце, когда он закрывал ящик с оружием.

Через час, когда Кедедрин отдавал распоряжения по отправке багажа и организовал конвой, который должен был сопровождать его до Эбердура, в дверь постучал его названый отец.

— Войдите, — сказал Кедедрин и улыбнулся, увидев перед собой Дэвида Маккеферти. — Сеньор! — приветствовал он его.

— Граф, — сияя, отвечал Дэвид Маккеферти.

Оба с улыбкой смотрели друг на друга.

— Да, ты прошел долгий путь с того дня, когда я взял тебя на воспитание в свой дом, — проговорил Дэвид, держась за ручку двери.

— И ты многому научил меня. Благодаря тебе я мастерски овладел мечом, и свое умение поставил на службу родной Шотландии.

Дэвид кивнул:

— Кертис сказал мне, что ты уезжаешь в Эбердур.

— Да, уезжаю.

— Ты должен остаться здесь, Кедедрин. Король будет недоволен, что ты так скоро покинул двор.

— Король желает, чтобы я навел порядок в горных частях Шотландии, охваченных народными волнениями. Я не могу выполнить приказ короля, сидя здесь.

Дэвид вздохнул.

— Это единственная причина твоего отъезда? — спросил он.

Кедедрин повернулся к подошедшему к нему стражу, ожидавшему его распоряжений.

— Снеси вниз ящик с оружием и поставь его в конюшню, где стоит моя повозка с багажом. Хорошенько все упакуй.

— Слушаюсь, милорд!

Дэвид внимательно следил за стражем, который, взгромоздив на плечи сундук, собрался покидать комнату.

— Дэвид, я очень расстроен, — признался Кедедрин своему названому отцу.

— Советую тебе тщательно обдумать свое решение. В данный момент неблагоразумно покидать двор. Корина Фергюс и ее мать до глубины души будут уязвлены твоим неожиданным отъездом.

— Но у нас не было никакой официальной договоренности, хотя я бы не хотел обижать этих двух дам. Мне необходимо время, чтобы прийти в себя и привести в порядок мысли, чтобы принять обдуманное решение во благо Шотландии и мое собственное благо.

Дэвид передернул плечами.

— Ты уже взрослый, зрелый человек, который должен сам принимать важные решения. Я не могу навязывать тебе свою волю.

При всей дружественности в голосе Дэвида чувствовались нотки недовольства, и, не успев ответить названому отцу, Кедедрин услышал за окном звуки, заставившие их выглянуть из окна. Кенмур увидел, как солдат погружал в повозку ящик с оружием. В этот момент мимо повозки проходил Кертис. Увидев солдата, он остановился, чтобы оказать ему помощь. Подтянув на сундуке ремни и проверив, все ли в порядке, он остался доволен. Стражник поблагодарил сеньора за помощь, и Кертис удалился, оставив стражника управляться с другими вещами.

Отвернувшись от окна, Кедедрин положил руку на плечо Дэвида.

— Ты всегда желанный гость в Эбердуре. Прошу тебя, чаще навещай меня, что бы ни случилось!

Старик улыбнулся.

— Обязательно навещу, — ответил он, но его слова прозвучали больше угрозой, чем обещанием.

Поздно ночью, когда весь замок погрузился в глубокий сон, Кассандра не могла уснуть, вертясь с боку на бок. Ее мучили сны, в которых мелькали разъяренные лица и сверкали мечи. Тени в ее снах изменялись, превращаясь в отчетливые фигуры, то удлиняясь, то укорачиваясь, внося смятение в чувства девушки.

Перед Кассандрой всплыл ее лес, но все быстро менялось, расплываясь в смутные тени. Она понимала, что это сон, но краски в ее видениях были такими же яркими, как в разгар солнечного дня. Она чувствовала аромат сосновой хвои и мускусный барсучий запах, отчетливо слышала голоса птиц. Все это было четким и явственным, не так, как это бывает во сне.

В поисках подтверждения Кассандра оглянулась по сторонам и увидела, что рядом с ней стоит Триу-кэр, напряженно сморщив свою мордочку.

— Это сон, Триу-кэр? — спросила Кассандра.

— Боюсь, что это сон, но он тесно связан с жизнью, — ответила Триу-кэр, прыгнув ей на плечо. — Боюсь, он очень близок к яви.

— Ты никогда ничего не боялась, всегда защищала меня, вела сквозь