Вот только наведенный сон — тоже воздействие на сознание, правильно? А влезть в голову, если стоит ментальный блок, нельзя. Но мой-то блок именно Глун ставил, вот в чем дело. Следовательно, куратор может на этот блок воздействовать.

И если рассуждения верны, то остается лишь один вопрос: зачем он это делает?

Глупо думать, что Эмиль фон Глун, этот сноб с черствым сердцем, внезапно влюбился. И что все его наезды и ядовитые ухмылочки — лишь показуха. Не поверю.

Да, временами Глун вел себя вполне нормально: в храме помогал и перед шишкой из Совета защищал. Даже когда к родителям водил, тоже человеком выглядел. Но!

Куратор не любит иномирян — это раз. Он аристократ, а как местная аристократия к простолюдинам относится, мне сегодня рассказали — это два. Нет, тут что-то другое. Знать бы что!

Ну не издевается же Глун надо мной таким извращенным способом, в конце концов?

А самое гадкое, что и спросить не у кого. Ведь не с Зябой же такие вещи обсуждать!

Представляю, как бы выглядел такой разговор:

— Зяб, а Зяб, у меня тут проблемка образовалась…

— Какая именно?

— Ну… Мне часто снится, будто я перед куратором Глуном голой хожу, а за невыученную домашку он меня поцелуями интимного характера наказывает. Как думаешь, это нормально?

Не надо даже напрягать фантазию, чтобы представить реакцию Кракозябра. К тому же, что бы там ни думал Глун, я не настолько раскованна, чтобы говорить о подобном вслух. Так что решать проблему придется самой.

Впрочем, у меня ведь теперь дополнительная ментальная защита. И если я правильно поняла ситуацию, то снов с участием куратора можно уже не бояться.

Тут я не выдержала и фыркнула, представив, как кто-то будет прорываться в мой сон и обломается. А потом смеяться расхотелось. Ведь у нас завтра первое из череды дополнительных занятий! То есть, если Глун попробует сунуться в мои сны именно сегодня, завтра будет очень зол.

Значит, надо по максимуму подготовиться. И список уже подготовленных вопросов еще раз просмотреть. А лучше два раза!

В общем, остаток вечера я твердо решила посвятить книгам и учебникам. Но прежде чем за них засесть, подошла к зеркалу и, продемонстрировав подаренное Дорсом колечко, спросила:

— Как тебе?

— Хм, — проявившийся Кракозябр придирчиво оглядел украшение. — Дорс подарил?

— Угу, — подтвердила я.

— И чего тебя интересует?

— Как чего? Оценка. Дорс сказал, что колечко с ментальной защитой. Вот и хочу узнать, насколько она хороша.

— Защита точно хорошая, Даш, — сказал Кракозябр. — Я не могу чувствовать магию, но, зная Дорса, готов спорить на свое посмертие, что побрякушка сильная.

Вот я тоже так думала. Но ведь дело не только в этом…

— Зяб, а как у вас дела со взломом ментальных блоков обстоят?

— Почему ты спрашиваешь?

Рассказывать о том, что Глун, возможно, пытался пробраться ко мне в голову, не хотелось. Поэтому сказала нейтральное:

— Ну как… Если есть защита, значит, существует и вероятность взлома.

Зяба задумался на миг, а потом отрицательно покачал головой:

— Дорс презентовал тебе это кольцо, желая защитить не только, а может быть, не столько тебя, сколько свою тайну. Так что уж об этом, уверен, он позаботился. К тому же сломать ментальный блок на порядок труднее, чем поставить. Думаю, ты можешь быть спокойна. К тому же взлом ментального блока — это больно.

— То есть если блок будут ломать, то я почувствую?

— Еще как, — подтвердил призрак и поморщился ну очень красноречиво.

Желания пытать Кракозябра на предмет личных тайн у меня не было. Да и времени на праздное, в общем-то, любопытство не имелось. Поэтому, поблагодарив чешуйчатого друга, я отправилась-таки учиться. Причем увлеклась этим делом настолько, что до стыренной из подземной библиотеки брошюры руки так и не дошли.

Ближе к ночи Зяба сообщил, что пижон вернулся в свою комнату вымотанный и предельно усталый, ибо только-только с узлом закончил. Впрочем, это не удивляло — наверняка работа там была проделана серьезная и сложная.

Я, хоть и не занималась узлами, тоже устала жутко. И отложила учебники, лишь когда поняла, что уже несколько раз перечитываю одно и то же предложение. До кровати добралась едва ли не ползком, однако отыскала в себе силы надеть пижаму, проверить наличие на пальце подаренного Дорсом колечка и заручиться обещанием Кузи, что он меня непременно разбудит.

А потом — все. Подушка, одеяло, провал.

И новый, чтоб ему пусто было, сон!

В этот раз на пороге комнат Эмиля фон Глуна я стояла не в мантии, а в платье. Том самом, в котором едва не утонула. С распущенными волосами и босиком. Я точно знала, что под платьем ничего нет, и меня — ту, которая была во сне, это забавляло.

Я вообще пребывала в очень игривом настроении. К Эмилю подходила на цыпочках, чуть покачивая бедрами, будто подражая кошке. А он сидел на диване, в своей гостиной, с книгой в руках. И делал вид, будто совсем-совсем меня не замечает.

На Глуне была небрежно расстегнутая белая рубашка, черные штаны и яркие тапочки с острыми, загнутыми носами на манер турецких туфель. Его распущенные черные волосы водопадом струились по плечам, манили и завораживали.

Я приблизилась почти вплотную, но Глун даже не взглянул. Тогда я провела пальчиком по корешку книги, однако куратор книгу отдернул. После чего я удостоилась ответа:

— Не мешай, Даш.

Прозвучало нейтрально, словно он совсем-совсем ни на что не злится. Просто занят. Вот только меня эти слова не удовлетворили.

— Эмиль, — позвала я с улыбкой.

Реакции — ноль.

Тогда я выдернула книгу из его пальцев, аккуратно закрыла и отложила на подлокотник.

Мне подарили недовольный взгляд и сообщили:

— Я действительно занят.

Угу. Так я и поверила.

Я сделала решительный шаг вперед и, прежде чем куратор успел опомниться, оседлала его. Потом запустила пальчики в шелк волос и мурлыкнула:

— А я соскучилась…

Куратор недовольно вздохнул и взял меня за талию в намерении ссадить со своих коленей. Но я не далась — сжала бедра и обвила его шею руками.

— Даша, хватит, — хмуро сказал Эмиль.

Да-да, конечно, дорогой.

Я наклонилась и легонько куснула за мочку уха. Ответом мне стал тихий, точно сдерживаемый стон. Это порадовало, но…

— Даша!

Мужчина снова попытался меня ссадить, но я опять воспротивилась. И в результате оказалась лежащей на диване с нависающим надо мной брюнетом.