– Да ты что несешь, дура проклятая?! – буквально взвыл он, словно дворняга, которой наступили со всего маху на хвост. – Да ты понимаешь…

Следователь военной прокуратуры немигающим холодным взглядом уставился в глаза арестованного:

– Это соответствует действительности? Девушка говорит правду?

– Соответствует, – хмуро кивнул Полундра. Теперь никакого смысла отпираться не было. – Да, всю эту ночь я провел в запертой комнате третьего этажа дачи генерала Берсентьева. В обществе его дочери, этой вот самой девушки.

– Да я тебя своими руками задушу, – зарычал было генерал, но тут же осекся. – Врет он, не было его там, а девчонка – ненормальная! Влюбилась, как кошка, в мерзавца этого, вот крыша и поехала!

Капитан военной юстиции меж тем задумчиво примолк. Ситуация складывалась погано, и как теперь из нее выходить с наименьшими потерями? Ненормальная девчонка? Гм-гм!.. Ах, как неплохо бы замолчать ее так некстати сделанное заявление, проигнорировать его, но ведь не получится! Ладно он сам, ладно генерал-майор, шут с ними, с сержантами – с ними всегда можно разъяснительную работу провести. Тем более – подследственный, кто его словам поверит? Но уже с минуту, как во дворе, совсем рядом, присутствуют еще трое: мрачный амбал с погонами старшего лейтенанта морской пехоты на полевой гимнастерке и двое его подчиненных. Их, в случае чего, молчать не очень-то заставишь. Признание сделано слишком уж прилюдно, да и девица, похоже, настойчива. Так можно огрести крупные неприятности, никакой генерал не поможет.

Значит, что? Значит, придется североморца отпускать прямо сейчас, против такого железного алиби не попрешь, это себе дороже. И срочно измышлять совершенно другую картину убийства, искать настоящих преступников. А где прикажете их искать? Получится очередной «висяк» с очень мерзким душком и большим скандалом в перспективе. Ох, как плохо! Вот такие вещи и ломают карьеру на самом взлете.

Стоп-стоп! А почему именно убийство? Может, решить проблему проще? Свидетелей произошедшего нет ни одного, а вот свидетелей того, что покойный инженер много выпивал последние два дня и пребывал в депрессии – сколько угодно. Хоть бы прапорщик со здешней РЛС. Да и старлей из морской пехоты подтвердит, а возможно, что и сам Павлов. Не просто же так они скандалили, устроил Павлов щенку разнос, тот расстроился, напился, ну и…

Довольно хмыкнув про себя, капитан повернулся к Полундре.

– Подозрения с вас снимаются, вы свободны. Но, – зло добавил он, – извинений не дождетесь, нечего было молчать, когда я спрашивал вас о том, где вы были в момент смерти своего соседа.

– Нужны мне ваши извинения, – ответил, как сплюнул, Сергей. – Вы убийцу настоящего ловите.

– Убийцу? – удивленно сказал военюрист. – А не было никакого убийцы. В свете новых данных вырисовывается картина классического самоубийства в пьяном состоянии. Да-да, что вы так удивленно на меня смотрите? Нажрался ваш сосед, как свинья, там ведь и бутылка водки обнаружилась, – капитан промолчал, что бутылка была почти непочатая, так, на воробьиный глоток, – и повесился на том, что под руку подвернулось. На ремешке от вашего бинокля.

Полундре что-то не слишком верилось в такую версию, но и возразить он пока ничего не мог, только привычно сделал в мозгу отметочку, пообещав себе со временем разобраться в этом нагромождении трагических нелепостей.

Он брезгливо стряхнул с себя руки все еще удерживающих его сержантов, шагнул к Леночке. А та порывисто, не скрывая радостных слез, бросилась к нему. И открыто, никого не стесняясь, обняла Полун-дру за шею и крепко поцеловала прямо в губы.

– Ах, малыш, малыш, – растроганно прошептал Павлов, прижимая к груди плачущую от счастья девушку. – Ну и что ж ты наделала? Папаша теперь тебя живьем сожрет!

Упомянутый папаша, генерал-майор Геннадий Феоктистович Берсентьев, при виде этой трогательной сцены приобрел нежно-зеленый цвет лица. Голос его сорвался на задушенный хрип:

– Да я… Да ты… Проститутка, подстилка проклятая! Опозорила, опозорила отца, тварь распутная! Немедля домой, там я с тобой поговорю! Господи, хорошо хоть мать твоя этого стыда, срамотищи этой не видит! А ну отлипни от этого скота и домой!

– Пусть его бесится, – равнодушно сказала Леночка, и не думая «отлипать» от широкой груди Павлова. – Ни фига он меня не сожрет, подавится. Никуда я не поеду. Здесь останусь, с тобой. Можно, я останусь, Полундра?

«Ох, как бы я хотел тебя оставить, милая ты моя малышка, – горько думал Сергей, поглаживая спину прижавшейся к нему девушки. – Но не могу, ты начисто свяжешь мне руки, а они мне нужны свободными, особенно сейчас. И на жуткий скандал мне сейчас идти нельзя! Прости меня, спасительница ты моя, храбрая пичужка!»

– Лена, милая, – тихо сказал он ей на ухо, – послушайся меня беспрекословно, ладно? Если действительно я тебе… небезразличен. Поезжай сейчас домой. Так надо. Никто не сделает тебе ничего плохого. Что? Мне? Мне теперь тоже не сделают, спасибо тебе, хорошая моя! Конечно, конечно, мы обязательно встретимся, и не раз. Поверь, я найду способ! Договорились, Лена? Ну, вот и славно.

Затем он повернулся к Берсентьеву и сказал ему, четко разделяя слова, как бы подчеркивая их:

– Генерал, если вы причините дочери хоть малейшее зло, если вы еще раз посмеете ограничить ее свободу… То знайте, я буду очень возражать против этого. Просто очень! Так что лучше бы вам так не поступать.

Он посмотрел в глаза генералу и улыбнулся такой улыбкой, о которой мало кто из живых мог бы рассказать. Так Павлов улыбался своим врагам, а быть врагом Полундры… Опасное это для здоровья занятие!

И до Геннадия Феоктистовича это дошло. Он вдруг понял, что очень не хочет на своей шкуре прочувствовать, как именно умеет «возражать» североморец. Генерал, мрачно промолчав, отвел глаза.

Но не такой был человек генерал-майор Берсентьев, чтобы так легко отказаться от своих планов. Упрямство у него было под стать интеллекту, то есть ослиное.

Да, жаль, что так неплохо начавшаяся история с арестом Полундры закончилась полным пшиком. Но записная книжка-то с координатами так и осталась в кармане генеральского кителя! Павлов теперь, конечно, не отступит, тоже упрям, будет пытаться сам, без участия генерала, поднять со дна Байкала груз с «Ми-26». Нейтрализовать его не удастся, тем более что теперь, после всего произошедшего, подводник будет настороже.

Но кто сказал, что нейтрализовать надо именно его? Можно ведь просто оставить североморца без средства для сложной подводной работы, без его мини-субмарины! Тогда пускай ныряет с одним аквалангом хоть до посинения, ничего ему не обломится, ни одного ящика со ртутью он со дна не вытащит, это просто вне человеческих возможностей!

Любопытно, что ход мыслей Геннадия Феоктистовича повторял, разве что с некоторым запозданием, схему действий его «заклятого друга» и «компаньона», Чжоу Фан Линя. Тот тоже, когда Полундру вывести из строя не удалось, решил оставить его без «Нерпы».