– Впечатляет, – ответила девушка, все еще ожидая ответа на свой вопрос, но Леша счел свое выступление полностью законченным. Лиза подождала еще секунду, а потом:

– Леш…

– Да?

– Так съездим?

– Куда?

– На площадку.

– На смотровую? Ой, Лизонька, да это аттракцион для байкеров и иностранцев. Куча невест, матрешек и битого стекла.

– Невест?

– Да, многие любят туда ездить.

– А мы почему не ездили?

– Я повторяю: матрешки, битое стекло и целая куча невест. А ты у меня единственная и неповторимая, – Леша поцеловал жену и счел разговор исчерпанным, но Лиза не отступала.

– Если там так ужасно, зачем же туда ездят?

– Стадное чувство. Малыш, ты просто поверь мне: нечего там делать. Ну, на что ты хочешь смотреть? На реку? Ты же из Ярославля. Там река так река. А тут… Еще на что? На стадион? Давай я тебя на матч свожу какой-нибудь. На монастырь Новодевичий? Экскурсию давай закажем. А больше и смотреть не на что: трубы, теплостанции, мосты, гостиницы и небоскребы Сити. Скукотища.

– Небоскребы… – мечтательно тянула Лиза.

– Вот свожу тебя в Нью-Йорк или в Шанхай. Вот там небоскребы. Или в Париж поедем, на башню Монпарнас заберемся – и любуйся, сколько душа пожелает: никаких тебе труб, никакого дыма, одни только красоты архитектуры.

И свозил. В Нью-Йорке водил Лизу на Бродвей и в музей Метрополитен, в Шанхае купил ей дюжину шелковых платьев с причудливыми рисунками, а в Париже кормил омарами и уговаривал попробовать устриц, от одного вида которых девушку начинало мутить. По возвращении в Москву, правда, выяснилось, что тошнит Лизу вовсе не из-за странного вида моллюсков, а из-за наступившей беременности, и новые платья теперь пригодятся лишь к следующему сезону, если, конечно, удастся сохранить фигуру.

Фигуру сохранить удалось, а мечты о высшем образовании пришлось отложить в долгий ящик.

– Потом доучишься, – в один голос твердили муж, мама, свекровь и даже подруги, с восторгом воспринявшие новость о Лизином положении. И девушка, скрепя сердце, согласилась уйти в академку, свято веря в то, что обещанного «потом» не придется ждать слишком долго.

Надо отдать должное мужу, который через год после рождения сына (очаровательного маленького карапуза, которого назвали Артемием) сам напомнил о карьере преподавателя, но бабушки (такие разные и далекие друг от друга) в этом вопросе встали стеной, заявив в один голос, что их внука не будет воспитывать «какая-то там няня».

– А что же делать? – расстроилась Лиза. – Тема мал еще в садик ходить. Жалко.

– Конечно, жалко. А куда тебе торопиться? Сиди спокойно до трех лет, – пожала плечами свекровь.

– Но отпуск могут и не продлить.

– Заберешь документы.

– Как это? – ужаснулась девушка.

– Просто. Потом восстановишься, делов-то только сунуть кому надо побольше, и готово.

– Не нравится мне это.

– А ребенка кому попало доверять нравится?

– Лизонька, правда, – вмешался муж, – может, повременишь?

Повременила. Потом, правда, спросила Лешу, почему бы его маме, так пекущейся о здоровье внука, самой с ним не посидеть, но в ответ получила лишь взгляд, полный такого искреннего недоумения, будто предложила Лиза свекрови заделаться космонавтом и отправиться на луну, а не к маленькому ребенку.

– Ты же знаешь, что маме не до того, – с укором произнес муж.

Лизе нечего было ответить. Она знала, что свекровь занята очень важным делом: открытием и финансированием фондов по восстановлению художественных ценностей, и эта архисложная работа отнимает все ее свободное время. Свободное от походов в спа, фитнес-клуб, по магазинам и на чашечку кофе к такой же очень деловой даме. Нет, предлагать этой женщине оторваться от ее важных дел по меньшей мере предосудительно, а по большей – просто бесстыдно. О своей же маме Лиза не то что не заикалась, но даже и не думала. Это Леша у своих родителей – один-единственный, неповторимый, обласканный и облизанный со всех сторон, а у Лизиных родителей – еще двое младшеньких, за которыми глаз да глаз. Да и потом, из Ярославля в Москву разве наездишься?

– Привлеки тетю, – посоветовал Лизе муж.

– Она же работает.

– А мы ей зарплату платить станем.

Но тетя Нина сидеть с внучатым племянником отказалась категорически. Опыта общения с маленькими детьми она не имела и получить его не стремилась.

– Нет, и не проси, – ответила она Лизе на ее робкую просьбу. – Ребенок – это тебе не абы что, тут уметь надо, а из меня нянька, как из коровы балерина. Вот подрастет когда лет до пятнадцати, вот тогда тетю Нину зови. Все, что знаю, расскажу, сделаю из Темочки ученого мужа, а пока мальцу, кроме мамки, никто и не нужен.

– Давай наймем няню, – предлагал Алексей, но Лизе, наслушавшейся страшных историй о том, как мучают детей и издеваются над ними современные «Мери Поппинс», мысль о том, чтобы доверить своего ангелочка чужому человеку, казалась просто кощунственной.

В общем, Лиза смирилась со своей участью без особых страданий. Конечно, ей не хватало общения, но, с другой стороны, во дворе достаточно таких же молодых мамочек, с которыми так увлекательно обсуждать прививки, прикормы и прочие тонкости воспитания детей. Кроме того, утешала мысль: через два года жизнь вернется в свою колею: она снова пойдет в институт, получит диплом и, даст бог, попадет на работу в хорошую школу, куда и Темочку тогда возьмут без проблем.

– Что ты волнуешься? – ласково спрашивал муж. – Мы с тобой любую школу потянем. Хочешь – с мраморными туалетами, хочешь – с планшетами у каждого ученика.

– Леш, школа – это не вещи, – со знанием дела отвечала Лиза, – школа – это люди.

– Согласен. Вот выучишься, и в школе, где будешь работать, одним хорошим человеком станет больше. Веришь?

Она верила, и надеялась, и ждала. Дождалась очередной беременности и родила дочь. Девочка, названная Верочкой, оказалась слабенькой и постоянно болела. То мучилась животом и отказывалась и есть, и спать, и, что самое ужасное, – молчать. То страдала от аллергии, покрывалась корочками, ерзала, кряхтела, чесалась и, наконец, снова заливалась неожиданно громким и сильным плачем. То вдруг температурила, доводя до крайней степени беспокойства Лизу, которая уже по опыту знала: у других детей это спишется на зубы, реакцию на прививку или на что-нибудь еще незначительное и не требующее пристального медицинского наблюдения, но у ее Верочки все закончится если не двусторонним воспалением легких, то уж острым бронхитом обязательно.

Тему, как и предполагалось, отправили в детский сад. Через две недели он принес оттуда коклюш. Сам переболел легко, без всяких осложнений, а вот маленькую Верочку врачам едва удалось спасти, и чуть живая от усталости, нервного истощения и напряжения Лиза поставила на казенных учреждениях для своих маленьких детей жирный крест.