Если что-то случится с Билли, мне никогда уже не стать прежней. Даже теперь я не та, какой была два дня назад. Не знаю, смогу ли я вообще жить дальше.

Раньше мне казалось, что я страдаю из-за предательства Маркуса. Какие пустяки… совершенные пустяки; как я могла переживать из-за всякой ерунды? Ну не рассказал он мне о своих отношениях с Хейей, подумаешь.

Мне давно следовало понять: Хейе недостаточно сделать меня несчастной. Ей нужно меня уничтожить. За такой страшной ненавистью наверняка что-то кроется. Наверняка это следствие какого-то глубокого потрясения. Не может быть все из-за того, что Маркус ее бросил. Значит, она пережила еще какую-то беду… Например, выкидыш?

Я вдруг вспомнила про Роберта, – он, вероятно, знает. Однажды я ему помогла, теперь его черед. Я позвонила в его приемную, и женский голос сообщил, что доктор отпустит пациента через двадцать минут. Я попросила соединить меня с доктором как можно быстрее и продиктовала свое имя и телефон. Потом оделась и стала ждать. Наконец Роберт позвонил, и я попросила разрешения прийти. Оказалось, его уже ждет пациент, и отменить прием нельзя. Роберт сообщил, что освободится через час с четвертью, и назвал адрес.

* * *

Кабинет Роберта располагался в белом двухфасадном доме. Там работали и другие врачи, и приемная была общая. Меня сразу пригласили к Роберту. В кабинете у него стояла кушетка, на которую он, видимо, укладывал пациентов. Закрыв дверь, он спросил:

– Принести вам воды или чаю?

– Нет, спасибо.

– Чем я могу помочь?

– Полиция у вас была?

– Да. Следователь по имени Ник Остин. Кэти, садитесь, пожалуйста.

Я присела на краешек стула.

– Хейя похитила моего сына.

– Следователь так прямо не сказал…

– Похитила. И я знаю, что она способна ему навредить.

Я пыталась сдержать слезы, но они лились сами собой, и я напрасно терла глаза.

– Не сдерживайтесь, Кэти. Лучше выплакаться.

Я заплакала, и мне стало чуть легче.

Роберт протянул бумажные платочки.

– Вряд ли она способна причинить Билли…

– Как вы можете так говорить, ведь она его украла!

– Почему вы думаете, что это она?

– Из-за Маркуса.

– Маркус…

– Потому что теперь он со мной, потому что у нас есть сын. Из-за Маркуса! Я видела – вы его узнали на снимке, когда приходили ко мне в редакцию.

– Да, узнал. Я встречал его лишь однажды, в доме у Хейи.

– Когда?

– В июле. Как я понял, раньше они были близки.

Опять меня пронзила боль: Маркус говорил, что виделся с ней, лишь когда я уезжала в Лиссабон, а я ездила туда в июне.

– Они были вместе девять лет. Он ушел от нее семь лет назад, совершенно неожиданно.

– Я понял, что их связывает нечто серьезное.

Уколы ревности, обнаружила я, хоть и острые, ничто по сравнению со страхом за сына.

– Маркус отказался с ней встречаться. Она уволилась и объявила, что уезжает в Финляндию. А сама сидела дома, готовилась похитить Билли и уничтожить меня. А вы говорите – она ему ничего не сделает!

– Я уверен.

– А я уверена, вы не способны судить непредвзято! – зло бросила я. Как он только может ей верить? – Я пришла, потому что надеюсь на вашу помощь! Вы же знаете – она вас не любила. Она всегда любила только Маркуса.

– Вполне вероятно, – спокойно согласился он.

– Так помогите мне, помогите, пожалуйста! Скажите, что творится у нее в голове.

Роберт встал, прошелся по комнате; он словно переключился в профессиональный режим.

– Похоже, Хейя пережила какую-то травму. И еще – она долго наблюдалась у психоаналитика, хотя сама упрямо это отрицала. У нее трудные отношения с матерью. Меня поразило, что она называет мать по имени. Мать тоже с ней холодна… Кэти, могу я вас спросить?

Я кивнула. Он сел напротив.

– Сколько вы уже с Маркусом?

– Чуть больше двух лет.

– То есть Билли появился на свет довольно быстро.

– Да, мы встречались всего полгода, и я забеременела.

– Действительно, быстро – новые отношения, и сразу ребенок. Вы ведь совершенно разные люди? Вы мне кажетесь открытой.

– А Маркус – нет? Знаю сама, но Билли мы очень любим.

– Конечно. Наверное, вам обоим приходится нелегко?

Мне стало неприятно.

– Нелегко.

Роберт помолчал, глядя на меня.

– Да, нелегко. Но мы оба старались, и у нас получалось, пока в нашу жизнь не влезла она.

– Вы говорите, Хейя всегда любила только Маркуса.

– Да.

– Не считаете ли вы, что Маркус тоже всегда любил только Хейю?

Опустив глаза, я смотрела на свои руки, комкающие мокрый бумажный платочек. Я вдруг почувствовала себя слабой и ранимой. Никак не думала, что он подвергнет меня моральному раздеванию.

– Не знаю, – выдавила я наконец.

– На мой взгляд, Хейя крайне деспотична в своих привязанностях.

– Очень. Маркус говорил, она никогда не отступит.

– Она может думать, что он до сих пор принадлежит ей. Она надеялась его вернуть, но оказалось, у него есть сын, которого он обожает. Хейя решила, что если заберет у Маркуса сына, он придет к ней. И потому она не станет вредить Билли.

Роберт рассуждал достаточно здраво.

Потом я вспомнила, как мы с ней общались – Хейя всегда вела себя не так, как другие. А еще вспомнила, как Маркус боялся ее спровоцировать, а ведь он знает ее, как никто другой.

– Так поступают только ненормальные. Маркус страшно зол. Он ее не простит.

– Ее поведение и в самом деле ненормально. Думаю, Хейя боится.

– Боится? Чего?

– Подозреваю, что она больна.

– Как это – больна?

– Серьезно больна, возможно, неизлечимо.

Я была потрясена. Мой страх вырос многократно.

– То есть она умирает?

– Думаю, да.

– Так как же вы не понимаете?! Значит, ей нечего терять! Господи, да она убьет его!

– Нет, Кэти, все не так. Хейя не такой человек, чтобы подчиниться судьбе. Это ее крик о помощи.

– Крик о помощи? На карту поставлена жизнь моего сына, а вы сидите здесь и пытаетесь оправдать похитительницу…

– Кэти…

– Вы – как и все! – закричала я. – Только и хотите ее защитить. И никто не желает видеть, какое она чудовище!