Часы показывали десять сорок пять. Брюс позвонил Шефферу на работу и попросил его опросить всех нотариусов в районе между Сен-Дени и Понтуазом, чтобы найти того, кто вел дела Амели Куаньяр. Сам майор связался с мэрией Сен-Дени и узнал номер телефона общества, ведавшего наймом помещений в здании, где размещалась «Beyond Humanity».

В отсутствие начальства секретарша Восточно-Парижского агентства не решалась рассказывать о звукозаписывающей фирме. Брюсу удалось вытянуть из нее лишь то, что владелец, личность которого оставалась ей неизвестной, уже много лет не интересовался своей собственностью и даже забывал оформить доверенности на ведение дел. Видимо, он обладал «большой силой инерции», поскольку директор агентства в конце концов перестал заниматься этим зданием. Потом о нем заговорили снова, когда в агентство пришли полицейские «в связи с похищением своей сотрудницы». После скандала к директору явился помощник мэра и потребовал найти какое-то решение и предотвратить самовольное заселение. Секретарша не знала, как именно шеф договорился с владельцем, но помещение снова стало сдаваться внаем. В течение двух лет его снимало общество, занимающееся информатикой, а после того, как оно переехало в Понтуаз, — «Beyond Humanity». Секретарша помнила имя сотрудника агентства, подписавшего договор об аренде: Жан-Макс Батисти. Недавно он ушел с работы в Париже и переехал в Прованс.

Брюс нашел Жана-Макса Батисти в агентстве недвижимости в Гарданне. «Типичный парень из музыкального бизнеса, обесцвеченный блондин, бриллиант в ухе, одежда такого размера, что туда двое таких, как он, влезут». Агент помнил молодого человека из «Beyond Humanity», но совершенно не помнил его имени, а копий договора не осталось. Что же касается владельца, то это был «маленький старичок из Сен-Дени, с виду не очень деловой», и он умер за месяц до того, как Батисти перебрался на юг. Судя по всему, у него не было наследников, или же он решил ничего не оставлять потомкам, потому что помещение перешло в ведение мэрии. Брюс вспомнил слова комиссара Дантренава: шеф Левин тоже охарактеризовал владельца как «маленького старичка».

После этого комиссар позвонил в коммерческий суд. Напрасный труд, название «Beyond Humanity» не фигурировало ни в одном реестре. Как только он положил трубку, телефон зазвонил. Шеффер сообщил, что нашел мэтра Эрика Сфаза, жившего в Энгиене. Среди клиентов нотариуса значилась Амели Куаньяр, но его сотрудник не желал ничего рассказывать по телефону. Брюс сказал Шефферу, что поедет на место и перезвонит ему, как только появятся новости.

Мэтр Сфаз уехал на встречу. Брюса принял его помощник. После того, как майор упомянул о связи своего запроса с делом Вокса, он согласился показать дело Куаньяр. Старушка действительно продала свой дом в Кормей-ан-Паризи, на опушке леса Монтиньи, художнику по имени Дамьен Рок. Она никогда не упоминала о наследнике.

— Вы не припоминаете ничего странного в связи с этой сделкой?

— Ну, дело особого рода, поскольку покупатель в конце концов умертвил бывшую владелицу.

— Да, конечно, но кроме этого? Подумайте. Любая деталь может иметь большое значение.

— Нет, ничего не припоминаю.

— А вы скажите первое, что придет, не фильтруйте. Все, что придет в голову.

— Ну, конечно, были забавные детали, но ведь она уже болела и иногда говорила странные вещи. Я по многу раз повторял ей тексты. Это было довольно сложно.

Майор на минуту задумался. Клерк дружелюбно смотрел на него, постукивая ручкой «Монблан» по портфелю из красивой кожи. Казалось, он был удовлетворен беседой, но не понимал, насколько она действительно важна. Тогда Брюс внезапно спросил:

—И она принимала решения самостоятельно, несмотря на свое состояние?

Клерк сглотнул. Брюс понял, что он вспомнил еще одну забавную подробность. Неожиданную, как пощечина. Клерк немного покраснел и сказал:

— Да, кое-что припоминаю. Она подписала доверенность. В самом конце.

— На кого?

— На двоюродного брата. Фамилия та же, что у нее, но имени не помню. Извините.

Тон клерка стал суше. Ему вовсе не понравилось, что его поймали на крючок. Брюс сразу принял спокойный и примирительный вид. Он расслабился, поглубже уселся в кресле, улыбнулся и сказал:

— То, что вы мне сообщили, очень важно. Но еще один вопрос. Вы могли бы описать этого человека как маленького старичка, не очень делового с виду?

— Сам бы не решился. Но после ваших слов — да! Без сомнения. Между нами, у него проблемы были не с Альцгеймером. Скорее с божественной бутылкой. Если вы понимаете, о чем я. А если хотите узнать мою личную точку зрения…

— Да, конечно.

— Я бы назвал эту семейку Куаньяр дисфункциональной, как выражаются психиатры.

— А кроме Амели и ее двоюродного брата, других Куаньяров вы видели?

— Нет, но достаточно было посмотреть, как эти двое разговаривали друг с другом… Этакая первичная жестокость…

Их разговор прервало возвращение мэтра Сфаза. Нотариус горячо пожал руку майору и сказал, что много раз видел его по телевизору. Брюс поинтересовался, владела ли Амели Куаньяр другой недвижимостью. Нотариус сообщил, что при продаже дома и ее переезде в «Большие ивы» он спрашивал, собирается ли она продавать что-либо еще. Она упомянула о здании коммерческого предназначения, доставшемся ей от отца. Здание сдавалось уже сорок лет, с момента его смерти. Амели Куаньяр сказала, что подумает, но из-за ее болезни общение с нотариусом прекратилось. Брюс попросил уточнить адрес здания, и Сфаз подтвердил, что речь идет о складском помещении в Сен-Дени-Ла Плен.

Выйдя из конторы, Алекс Брюс направился в промзону, решив позвонить Виктору Шефферу уже оттуда. Ему пришлось оставить машину на проспекте Президента Вильсона. Проспект Кладбища перегородили два грузовика. Грузчики перетаскивали ящики с мебелью из Джакарты. Брюс смог войти в склад, не набирая код: дверь оказалась открытой настежь, один грузчик заносил ящики в грузовой лифт. Брюс хотел было описать ему Кассиди и спросить, не видел ли он такого, но в этот момент грузчик начал орать на двух молодых ребят, работавших, по его мнению, слишком медленно. Майор поднялся на третий этаж. Он толкнул дверь, но она не поддалась. Голубую замазку Санчеса кто-то снял.

Брюс зажег сигарету и стал рассматривать вывеску с золотыми буквами на двери. «Beyond Humanity». «Над человечеством». Он читал в Интернете отрывки из книг Майкла Кэссиди и его выступлений на конференциях. Судя по всему, специалист по наукам о мозге придерживался теории «большого прорыва». Во всяком случае, он заглядывал далеко вперед. Его концепция близкого будущего — через какие-нибудь тридцать лет — включала все темы, затронутые Валери Кассен.

В разных лабораториях, зачастую не превышающих размерами обычную кухню, люди искали секреты искусственной жизни. По мнению Майкла Кэссиди, последние достижения медицины позволяли надеяться, что им удалось выйти на многообещающий путь. Поразительного прогресса удалось достичь в области протезирования: уже всерьез говорили о соединенной с мозгом синтетической роговице, которая позволяла бы слепым различать форму предметов. Один американский исследователь сумел имплантировать парализованному человеку устройство, с помощью которого тот силой мысли мог писать короткие фразы на экране компьютера. Мозг по-прежнему оставался самой сложной структурой в мире. Но ненадолго. Благодаря развитию нанотехнологий уже готовилась почва для создания машин, собираемых на молекулярном уровне. А что касается расставания с нашими бедными бренными телами, то тут в конечном итоге все упиралось в проблему восприятия.