— Знаю, Дженни. И я бы не стал просить, если бы не обстоятельства. Дело в том, что Доусон убил моего друга.

— Я понимаю. До свидания, Кейн. — Тут миссис Роджерс повернулась к Дженни и, улыбнувшись, тихо сказала: — Берегите его, моя дорогая. Вы не представляете, какой редкостный мужчина вам достался.

Дженни ничего не ответила. Сдержанно кивнув, она подумала: «Как странно… Неужели слова этой женщины относятся к мужчине, который когда-то похитил меня, потом соблазнил, а теперь еще и привел в такое ужасное место?»

Несколько дней Дженни злилась на Кейна. Когда же поняла, что он игнорирует ее, она решила, что отныне будет наслаждаться жизнью за его счет.

Расположившись в шикарном номере на четвертом этаже «Виндзора», Дженни постоянно восхищалась великолепным убранством отеля. Однако ей не давал покоя вопрос: как Кейн мог позволить себе снять столь роскошное жилье? Ведь такой замечательный номер — с мраморными каминами и с ванной комнатой, выложенной плиткой, — стоил, конечно же, очень дорого, Дженни прекрасно это понимала. Она сказала Кейну, что подобная роскошь — пустая трата средств, но с сардонической усмешкой заметил:

— Ты, дорогая, пользуешься малейшей возможностью, чтобы лишний раз поплескаться в ванне. А также не брезгуешь широким выбором блюд в меню, не так ли?

Дженни как раз направлялась в ванную, чтобы понежиться в теплой воде. Услышав ответ Кейна, она остановилась и, смерив его уничтожающим взглядом, проговорила:

— Может быть, я и пользуюсь ванной, но это не мои деньги летят на ветер. А чьими деньгами ты разбрасываешься? Неужели своими собственными?

Кейн — он сидел в глубоком кресле — снова усмехнулся:

— Я полагал, что ты знаешь, чьи это деньги. Ведь ты же сама помогала мне их заработать.

Дженни покачала головой:

— Я очень сомневаюсь, что мы заработали достаточно денег, чтобы оплатить железнодорожные билеты, новую одежду и столь элегантный гостиничный номер.

Поднявшись на ноги, Кейн медленно приблизился к девушке. Намотав на палец прядь ее волос, он внимательно посмотрел ей в лицо.

— Милая Дженни… — Он опустил руку, и рыжий локон упал ей на плечо. — Милая Дженни, у тебя ум счетовода, а тело куртизанки. Плохо то, что это никак не совмещается.

Она на несколько мгновений застыла. Потом попыталась отступить, но в этот момент Кейн взял ее за руку. Дженни взглянула на него с удивлением — Кейн впервые прикоснулся к ней с тех пор, как они покинули Додж-Сити, если не считать, конечно, самых невинных прикосновений. «Что же ему нужно? — недоумевала она, теряясь в догадках. — Ведь с момента посадки на поезд он не сказал мне ни одного ласкового слова». Она научилась хранить молчание, лежа рядом с ним ночами и прислушиваясь к его ровному дыханию.

Кейн уловил трепет, пробежавший по телу девушки, и с улыбкой спросил:

— Я вынуждаю тебя нервничать, моя милая? Очень жаль. Я предпочитаю женщин теплых и отзывчивых.

Дженни отдернула руку.

— Может, мне еще раздеться и расхаживать по комнате в корсете?! Судя по виду женщин в публичном доме Дженни Роджерс, именно к такому зрелищу ты привык!

Кейн сделал шаг назад и внимательно посмотрел на нее. Щеки ее тут же вспыхнули.

— Не знаю, дорогая. Возможно. Но… не думаю, что ты решишься на это, — добавил он, отворачиваясь.

— Думаешь, это так трудно? Кейн снова к ней повернулся.

— Не стоит себя утруждать, моя милая.

Дженни вздрогнула, словно ее внезапно ударили. «А может, он каким-то образом узнал о моем предательстве?» — промелькнуло у нее.

— Моя милая Дженни, глядя на тебя, можно подумать, что ты догадываешься, о чем я… — Кейн прищурился. — Так да или нет?

Она покачала головой:

— Нет, я не понимаю, о чем ты толкуешь. Тут он снова к ней приблизился.

— Неужели действительно не понимаешь? — Кейн взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. — А знаешь ли ты, что в последние дни я очень много думал о тебе? Да-да, очень много. И я сделал ряд весьма интересных и забавных выводов. Во-первых, мне не следовало думать о тебе, когда я должен был думать о работе. А во-вторых…

всю эту неделю ты как-то странно себя ведешь, и я невольно склоняюсь к мысли, что оба эти обстоятельства каким-то образом взаимосвязаны. Не хочешь ли ты просветить меня на сей счет?

— Нет. — Она покачала головой. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Пальцы Кейна впились ей в подбородок, исказив ее черты. И Дженни почувствовала, что вот-вот разрыдается.

— Я думал и о том вечере в «Одинокой звезде», — безжалостно продолжал Кейн. — И я пришел к выводу, что ты устроила эту прелестную сценку еще по одной причине. Ты не хотела, чтобы я услышал, что собиралась сообщить Наоми.

— Нет! — вырвалось у Дженни. Ее ноги подкосились, и ей показалось, что она сейчас рухнет на пол.

— Да. — Кейн еще крепче сжал ее подбородок и сквозь зубы процедил: — А теперь, черт подери, расскажи мне правду!

— О чем?

— О том, почему ты так не хотела, чтобы я услышал то, что собиралась сообщить мне Наоми. Ты почему-то не хотела узнать, кто предупредил Боба Доусона о том, что в Додж-Сити его подстерегает опасность. Так вот, мне пришло в голову, что все очень просто… Это ты предупредила Боба Доусона.

— Я не предупреждала Боба Доусона! — воскликнула Дженни, сжимаясь от страха. — Я клянусь, что ни разу не обмолвилась с Бобом Доусоном и словом! Клянусь!

«Ведь я не солгала сейчас, — подумала Дженни. — Я говорила не с Бобом, а с Джонни…»

— Если бы только я мог тебе поверить, — пробормотал Кейн. — Но увы, другого объяснения нет. Они никак не могли бы узнать об этом.

Дженни судорожно сглотнула и прошептала:

— Я не предупреждала Боба Доусона. Ты же знаешь, что я его ненавижу и хочу, чтобы его схватили. Зачем мне предупреждать его?

— Чтобы спасти брата, — отрезал Кейн. — Я знаю, что тебе наплевать на Доусона, как знаю и то, что ты любишь брата.

— Я ничего Доусону не говорила, — повторила Дженни. За эти увертки она себя ненавидела, но боялась, что если расскажет Кейну всю правду, то потеряет его.

Какое-то время оба молчали. А потом Кейн вдруг крепко обнял ее и, прижав к груди, пробормотал:

— Хорошо, я больше не стану тебя пытать.

В следующее мгновение Кейн подхватил ее на руки и отнес на широкую мягкую постель у стены. И Дженни тотчас же забыла обо всем на свете — забыла о ванне, о своих страхах и о брате.

Казалось, оба только и ждали этого момента. Потому что Кейн, пренебрегая обычным ритуалом, включавшим поцелуи и ласки, сразу же снял с нее пеньюар, а она мгновенно стащила с него брюки и рубашку.

Кейн овладел ею стремительно, почти грубо, но Дженни было все равно. Отвечая на его порывистые движения, она обвивала руками его шею, и из груди ее то и дело вырывались громкие стоны. Она хваталась за него, как утопающий хватается за соломинку, устремляясь ему навстречу, она пыталась как можно крепче к нему прижаться, пыталась стать с ним одним целым. Когда же по телу его пробежала дрожь, из горла ее вырвался крик, и в следующее мгновение оба затихли, прерывисто дыша.