дальше, чудом не выбив мне глаз, и болезненно хлестнул по правой скуле, глубоко рассекая кожу. Вскрикнув, я отшатнулся, а Плосконосый тут же бросился в атаку.

Моя полыхающая рука скользнула в карман, но кастет закапризничал и не пожелал привычно надеваться на пальцы. Через секунду я получил удар головой в грудь и отлетел к витринным решеткам. Ударился спиной, едва не рухнул на колени и с трудом втянул воздух в отбитую грудину. В глазах потемнело, перед ними засверкали яркие звезды.

Продолжи Плосконосый меня прессовать, уже через минуту Куирколь мог бы злорадно посмеяться над побежденным терюнаши. Но вместо этого охранник вдруг отскочил и нагнулся над отлетевшим «Молотом». Подхватил оружие, злорадно оскалился… но переделанная под мою «уродливую» кисть рукоять оказалась неудобной, и чу-ха тут же снова выронил башер. Выругался, щелкнул хвостом об пол, а в следующую секунду на мои пальцы все же скользнул умничка-кастет.

Сжав кулак, я рванулся вперед.

Подпрыгнул, увеличивая разницу в росте с противником, и со всей силы обрушил рифленый биток на скулу Плосконосого. Тот хрюкнул, его повело в сторону, но я не дал опомниться — навалился снова и ударил еще.

Чу-ха отмахнулся левой лапой с растопыренными когтями, но вместо уклонения я поднырнул под выпад, еще теснее прижался к головорезу и, методично вбивая кулак в его правую скулу, провел серию коротких прямых.

Хрустнула кость, Плосконосый заскулил и упал на колено, но я и не думал останавливаться. Скопившаяся за весь непростой день злость наконец-то нашла удовлетворительный выход, и я продолжал раз за разом обрушивать кастет на морду противника до тех пор, пока его вскинутые в знаке поражения лапы бессильно не обмякли.

Уже не поскуливая, Плосконосый пьяно завалился на бок, глаза его закатились.

Кровь заливала мое лицо, стекая за воротник, и чтобы ощутить ее тяжелый запах не нужно было обладать обонянием чу-ха. Машинально ощупав шрам, я отскочил от поверженного охранника и запоздало обернулся к игровому столу, где еще секунду назад приходил в себя третий подельник Куирколя… которого теперь там не было.

Спохватившись, я рывком сместился левее и начал лихорадочно искать под ногами «Молот», почти сразу услышав над головой характерный металлический цокот.

— Байши… — только и успел промычать я, вскидывая голову и замечая, что Очки умудрился запрыгнуть на потолочную решетку, по которой и преодолел разделяющее нас расстояние.

А затем он — невысокий, жилистый и верткий, — обрушился на меня сверху, целя в голову босыми когтистыми лапами. Я вовремя рванулся вбок, но чу-ха все же сбил меня на пол, подмял и с размаху ударил кулаком в ухо.

Подставив плечо, я взвыл от пронзившей сустав боли; левая половина тела словно окаменела. Сумев встать на колени, я почти вырвался из-под противника, но тут же получил пинок в ребра, охнул, снова упал, и затем меня технично обхватили сзади. К шее мгновенно прижалось что-то тонкое, холодное, пружинящее, но при этом очень твердое. Дыхание оборвалось…

Продолжая душить меня телескопической дубинкой, Очки что-то шипел и сквозь брань велел не дергаться, уверяя, что скоро все закончится. Секунды утекали вместе с последним воздухом в моих легких, кадык был готов треснуть. Но вместо того, чтобы упасть на спину или попытаться сбросить с себя внезапного «наездника», я подался вперед, приподнялся на четвереньки и, уже почти ничего не видя от густеющей тьмы, начал шарить по полу.

В висках пульсировало. Грудь жгло жидким огнем. Левая рука все еще немела, и я даже не услышал, с каким красивым лязгом с пальцев сорвался окровавленный кастет.

Да, Нискирич точно будет смеяться. Конечно же, наперво он обязательно распнет ублюдков Куирколя и самого слепца на фонарных столбах вокруг «Киновари», а уже затем, в крематории, стоя у картонной коробки с моим бренным телом внутри, позволит себе вдосталь посмеяться.

Не влипай в неприятности и береги себя, ха!

Подумать только, бледношкурый Джадуга, надежда и секретное оружие «Детей заполночи», способный мыслить в чужеродной хитрой и извращенной логике, распутавший для казоку не одно сложное и интересное дело… окончил жизнь в жалкой вонючей конторе мешочника, о существовании которого еще утром даже не знал…

Время остановилось, звуки исчезли.

В слабеющие пальцы сел «Молот». Словно влитой.

Забросив ствол через плечо, я начал стрелять. Без счета, за несколько секунд опустошив кассету.

Где-то в сотне километров от моего сознания, разбитая выстрелом, лопнула светящаяся вывеска «НОВЕЙШИЕ ЗАПЧАСТИ ГИ-ГИРО», треснуло прошитое стекло витрины. А затем умелая хватка Очков ослабла, тонкая дубинка упала к ногам, а в мои скукожившиеся легкие ворвался бритвенно острый, но столь благословенный воздух…

Хрипя, плюясь и жадно разевая рот, я повалился вперед, перекатился на спину и неловко отполз от Очков.

Тот остался стоять на коленях, где его и застали фанга «Молота», в позе покорной и смиренной, словно хотел помолиться или просить пощады. Третий охранник Куирколя, еще минуту назад ловивший кайф в иллюзиумных миражах, теперь словил в морду не меньше пяти выстрелов. Вся правая половина ее была изуродована, на месте глаза зияла раскуроченная воронка, истекающая белесым, красным и зеленым.

Еще секунду постояв на коленях, чу-ха завалился на левый бок. Неподвижный, бездыханный. Я видел камни, выглядящие более живыми. Даже если подельник перекупа каким-то неслыханным чудом переживет убойную дозу «сомотранка», пять фанга в башке даром не пройдут…

Запоздало вскинувшись, я дрожащими пальцами заменил кассету «Молота». Снова на боевые. Прицелился в сторону стойки, уже ожидая встречной очереди из ассолтера… но, как выяснилось, слепой мешочник даже не поменял позы.

По-прежнему созерцал невидимое, часто водя носом и принюхиваясь к происходящему. Лапы оставались на виду, уши мелко подрагивали. Тяжело поднимаясь на ноги и поправляя перекосившийся рюкзак, я решил, что Куирколь или вызвал новых боевиков, или прятал в штанах стальные яйца высочайшей закалки.

— Вот значит, как? — внезапно спросил тот, безошибочно поворачиваясь к месту, где я стоял. Голос перекупщика был напряжен, но не казался испуганным. — Неожиданно… Допустим, пасынок Нискирича, ты привлек мое внимание.

Его ноздри расширились, он одобрительно покачал головой.

— «Сомотранк», — метко предположил слепой чу-ха. — Любопытно. Ты был готов к драке, но не хотел убивать. Это делает тебе честь, терюнаши. Надеюсь, к утру мои ребятки придут в норму?

Я покосился на расстрелянного Очки и изувеченного кастетом Плосконосого. Ну, как бы помягче сказать… Предположение Куирколя вызывало немало сомнений и я бы не поставил на него и дырявого юна, но тому о них сейчас знать явно не полагалось.

В попытке ответить что-то остроумное и при этом уводящее от правды, я вдруг хрипло закашлялся. Байши! С одной