родители, и имя ему — Такакхана…

Так во-о-от, мои несравненные, вернемся в Бонжур: именно эти самые бравые «Садовники» появились в наших комплеблоках и за считанные минуты завернули хвосты сразу восьми чу-ха, неустанно трудящимся на благо Нискирича фер Скичиры. А в Ишель-фаве в те же минуты догорал фаэтон с еще тремя «жилетками». И на их крыше лежала пружинная ходуля.

Говорит ли все рассказанное Моноспектральной Чапати, что управляющие «Верткими прыгунами» братец Риробури и сестрица Раромари наняли «Добродетельных Садовников» для мстительного точечного удара по «Детям заполночи»? Возможно… Но выводы Чапати предоставит делать вам, мои сладкие.

Говорит ли случившееся о том, что война подступила к Бонжуру, как никогда ранее за минувшие десять лет? И вот тут у Чапати нет никаких сомнений!

Помяните слова самой неподкупной прокламаторши Юдайна-Сити: если накал страстей между казоку продолжит набирать силу, то, когда бойня развернется в полную мощь, очередь в крематории гнезда придется занимать основательно загодя.

Всего доброго вам, мои внимательные!

Берегите себя и близких, приглядывайте за детьми, потому что сейчас самое время вспомнить невеселую старинную мудрость: «Огню плевать, чьи кости лизать», и обязательно слушайте самые оперативные и честные сводки «Ломкой горечи»!

Глава 10. СЛЕПОЙ ПЕРЕКУПЩИК

За порогом меня нежно обняла настоящая стена спертого воздуха, хотя по сравнению с корытом, на котором мы с Симайной покинули Гариб-базар, любые запахи отныне казались благоуханными ароматами.

Ярким световым пятном, привлекающим внимание еще с «улицы», оказалась неоновая вывеска «НОВЕЙШИЕ ЗАПЧАСТИ ГИ-ГИРО», тоже выставленная на продажу. Остальной свет давали потолочные лампы под железными кожухами, причем он оказался до того мертвенным и размытым, что я замешкался в коротких раздумьях, не зря ли спрятал «Сачирато». Но вынимать не стал и ограничился прищуром, позволявшим хоть отчасти привыкнуть к полумраку.

Помещение было квадратным, высоким, и когда-то очень просторным. Новые владельцы основательно его сузили, расставив по периметру зарешеченные витрины, но места все равно оставалось немало.

Решетками, кстати, оказались усилены не только шкафы или выводящие в «Киноварь» панорамные окна — защищая контору от подкопов, металлическая сетка также покрывала потолок и проглядывала под плитками пола, превращая лавку в глухую звериную клетку. «Болтушка» сразу просигнализировала о практически полной потере миц-сигнала…

Напротив двери растянулась длинная зарешеченная стойка, над которой нависал немолодой плечистый чу-ха, по всей видимости — сам Куирколь, с добротным протезом от локтя правой лапы, неспешный в жестах и движениях, посверкивающий ярко-белыми бельмами на миндалевидных глазах. Несмотря на почти полную слепоту, перекуп не пользовался имплантами зрения, что придавало ему вид загадочный и весьма мрачный.

Перед Куирколем на стойке стояли три картонных коробки с мелкими деталями. Глядя в пустоту просторной комнаты, чу-ха неспешно вынимал из первой одну, подносил к седому морщинистому носу, внимательно ощупывал тонкими пальцами здоровой лапы, а затем протирал тряпицей и по лишь ему понятному принципу откладывал во вторую или третью.

Слева от входа, в самом углу, обнаружился стол, за которым коротала время троица помощников перекупщика. Они же, со всей очевидностью, являлись охранниками злачного заведения. Охранниками крепкими, зубастыми, одетыми вполне прилично и очень удобно для внезапной драки.

Перед мордоворотами стояла початая бутылка дешевой паймы, стаканы, невысокий кальян, несколько полупустых коробок с холодной лапшой и портативная консоль. Над столиком витал и полосками тумана расползался по всей лавке пряный дым слабенькой «карамели».

Двое охранников играли в моннго потертыми костяными дощечками. И даже на самый мимолетный взгляд награбастали себе в пулы такое количество фоловых фишек, что будут сидеть в обороне до нового пришествия Двоепервой Стаи.

Третий оказался босолапым натуралистом и пребывал в иллюзиумной отключке, спрятав морду под массивным обручем очков. Голова его сонно запрокинулась, нос подрагивал, из пасти на воротник плотной куртки почти дотянулась блестящая ниточка слюны.

Массивная створка за моей спиной закрылась с грозным металлическим щелчком.

Партия тут же прекратилась, игроки неспешно отложили фишки картинками вниз, а один из них локтем толкнул «очкарика». Тот, впрочем, не отреагировал, предпочитая оставаться в мире мицелиумных грез…

Полуслепой Куирколь не донес до морды очередную детальку, опустил лапы на стойку и мелко подергал носом. По крупным желтым резцам скользнул язык, усы встопорщились. Через мгновение кустистые брови над белесыми глазами сдвинулись к переносице.

Ух, как же много шуток можно было бы про него отвесить! Например: «эй, пунчи, ты не видел тут спятившую синтетическую онсэн?». Или вот: «приятель, успел поглазеть на кулон, который она тебе продала?». Или вот даже еще горячее: «за такими, как наша Симайна, требуется глаз да глаз, верно?!».

Я довольно улыбнулся собственным мыслям. Интересно, во всем Юдайна-Сити кто-то кроме меня и Сапфир еще способен оценить искрометность столь тонкого юмора?

В следующий миг Куирколь заговорил, негромко, басовито, хрипло.

— А чем это вдруг пахнуло, ребятки? — спросил он в пустоту, при этом безошибочно поворачиваясь к двери.

И не успел я открыть рта, как в разговор включился один из его помощников — долговязый и длинномордый, по кончику носа которого при рождении словно хлопнули доской, отчего теперь тот был задорно задран вверх. Причем ответил охранник не хозяину, а сразу мне.

— Дверью ошибся, уродец, — процедил он из-за длинных обколотых резцов, и во взгляде его отплясывало неприкрытое презрение. — Давай-ка ты протянешь свою уродливую лапу, снова откроешь ее, а потом захлопнешь с другой стороны.

Мое сердце подскочило, отбарабанило частую дробь волнующего предвкушения, а губы растянулись в едкой усмешке.

— Господа, у нас свободный город, — вкрадчиво, но уверенно сказал я, делая аккуратный шаг вперед. — И смею вас заверить, дверью я не ошибся.

— Яри-яри! — с неожиданным оживлением протянул Куирколь, и даже навалился на стойку, будто хотел еще лучше разобрать мой неприятный запах. — Тот самый мутант, про которого судачит улица?

— Он самый, — коротко тявкнул второй игрок в моннго — скуластый, пятнистая морда которого выглядела так, как будто по ней щедро мазнули жирной сажей. — Какого *уя тебе тут нужно, болезный?

Не переставая улыбаться, я скосил на него глаза.

— Приятно, когда о тебе слышали, — подтвердил, не меняя обманчиво-вкрадчивого тона. — Но предлагаю сперва решить деловые вопросы. И уже затем, если господа изволят, потолковать о моей скромной персоне.

— Вийо?! — прощупывая незрячим взглядом комнату, саркастически пробасил Куирколь. — Деловые вопросы?

Намек не остался без понимания — Сажа тут же отодвинулся от игрового стола.

— Чот я сомневаюсь, манкс, чо у нас поводы для разговора найдутся, — почти не скрывая угрозы, отрезал он. — Если нужно чот толкнуть, ищи другую лавку. Сам найдешь, или помочь?

Я едва удержался от вздоха. Было бы наивной ошибкой