— Цейтнот. Я девочку искал. Было не до того.

— Ты тупой совсем, или как? Я тебе уже сколько раз одно и то же говорил?! — опять взорвался Широков. — Нахрена ты туда вообще полез?! Ты что, не мог просто по-зво-нить?! Пришла бы группа профессионалов, взяли бы всех шкодников теплыми и вывесили бы их за ушко да на солнышко! Ты совсем тупой? За! кон! но!! Все нужно делать законно!!! Для ловли тараканов есть специально обученные люди! Обученные, тренированные и назначенные! Сколько раз я тебе уже про законность действий говорил?! Двенадцать трупов! Ты чего, удовольствие от этого получаешь, что ли?

— Сергей Васильевич, если все эльфы погашены, то девочке опасности больше нет? Или как? — задал более важный вопрос Еремей.

Широков остановил тираду и нахмурился.

— Девочку? Ну, гарантию, сам понимаешь… Но мы так полагаем, что эта была та самая группировка, что уничтожала связанных с ПИКом ученых. Сейчас наши ребята их компьютеры потрошат, через недельку будем знать детали. Но, похоже, добраться до Белокотова они из-за тебя не смогли и решили тебя шантажировать. Чтобы ты убрал его своими собственными руками. Гении доморощенные! В общем, раз структура зачищена, работать в этом направлении они не смогут довольно долго. Но ты в этом деле только дрова ломал, а не работал! — снова повысил голос полковник. — Я понимаю, когда нападение внезапное, когда думать некогда и действовать нужно! Но прийти и вырезать двенадцать человек?!

— Сергей Васильевич, а почему такие сложности? Зачем нужны полудурки на свинофермах? Спец-одиночка надежно пристрелит нужного человека без всей подобной клоунады, и никто даже мяукнуть не успеет. А тут…

— Варнак, — опять продолжил свой монолог полковник, — твой интеллект продолжает поражать меня своей широтой. Если качественный специалист стреляет по нашему академику — то это открытая объявленная война. И если мы найдем заказчика… А мы найдем, Варнак, обязательно найдем! И когда найдем, то в ответ от нас может прилететь гиперзвуковая ракета с интересным содержимым. А если того же академика забьет пустой бутылкой в подворотне какой-то необразованный полудурок — то это уже наши личные и внутренние проблемы с преступностью. И далее если мы вычислим заказчика, тот сделает круглые глаза и ответит, что платил полудурку грант за исследование зеленых насаждений на проспекте Культуры. И ты ничего не докажешь, потому что это квалифицированных специалистов нанимают именно и конкретно для убийств. С четким понятным умыслом. А полудурков — для любой дурости. Теперь умножь сотни ученых, которых им хочется убрать, на число стрелков-специалистов, на количество потребных выстрелов и на то, как это будет выглядеть для общества… И ты сразу поймешь, сколь высока для заказчика возможность получить в ответку свет и тепло к себе в дом от наших обновленных РВСН. Хулиганка же — это просто хулиганка. Никто и внимания не обращает. И ты не замечал, пока я пальцем в нужную сторону не указал. Вот Ирану, например, почти открытую войну объявили — там и убивают открыто. А у нас через левую пятку стараются работать. Чтобы не подставиться.

Широков опять успокоился, прошелся от дивана до телевизора и обратно.

— В общем, так. Ты, Варнак хренов, накосячил жесточайшим образом. Безумно накосячил. Ведь достаточно было одного звонка — и все прошло бы красиво, законно и хирургически чисто. Но ты ведь захотел хитровыделануться с подворотом! Заметь, Еремей, в прошлый раз я тебе ничего не сказал и даже не намекнул. Ибо все было честно и по совести. Но теперь из-за твоей личной дурости — только и однозначно дурости, и ничего более — два честных хороших офицера рискуют своими погонами. И поэтому ты теперь мой должник. На этот раз я тебя отмазываю не из справедливости, а просто в долг, и ты мне этот долг вернешь! По первому требованию!

— Ну, про одного офицера я догадываюсь, — ответил Варнак. — А кто еще?

— Некий капитан спецназа, который сейчас твою помойку разгребает. Он написал рапорт, согласно которому при подготовке штурма его группа наблюдала на базе противника драку со стрельбой и поножовщиной. И при проведении штурма они нашли только убитых и раненых, которых спасти не удалось. Вот именно он, если все откроется, вместе с тобой и поедет… — Сергей Васильевич красноречиво сложил пальцы в решеточку. — А я тебе даже его фамилии не имею права называть. Работа у него такая, анонимная.

— И в честь чего у него возникла такая самоотверженность, Сергей Васильевич?

— Дурак ты, Ерема. Там на записи видео осталось, как ты ребенка выносишь. Пятеро эту запись видели — все пятеро подтвердили, что наблюдали драку с поножовщиной между бандитами. И все пятеро тоже из-за тебя подставляются. Ты, дуболом… Ты… — Широков опять постучал ему кулаком по лбу, а потом по гулкой двери в туалет. — Ты хоть иногда думай, прежде чем что-то делаешь! Не один на свете живешь! Одно слово… Варнак!

Сергей Васильевич напоследок еще потряс перед ним кулаком, поскрипел зубами, но потом все-таки развернулся и вышел из квартиры. Лифтом не воспользовался — каблуки застучали по ступеням. Полковник нашел хоть какой-то выход для обуревавшей его энергии.

В дальней комнате, наоборот, было тихо. Еремей чуть подождал, прошел туда.

Светлана сидела на матах у окна, прижав к себе Викторию, и гладила девочку по голове. Рядом распластался волк, подсунув морду Вике под руку.

— Вот, значит, где ты ее нашел… — тихо сказала женщина.

— Ей больше ничего не угрожает.

— Я не смогу пережить это еще раз.

— Полковник просто немного понервничал, — попытался объяснить Варнак. — У него оказалось больше работы, чем он хотел, а его досье стало не таким чистым. На самом деле все хорошо, Вике больше никто не угрожает.

Светлана пересадила дочку на мат, поднялась, подошла к нему, погладила ладонью по щеке. Из ее глаз покатились слезы:

— Прости меня, Еремей, но я не смогу так жить. Провожать на работу, на которой в тебя будут стрелять или резать, постоянно ожидать мести от тех, против кого ты воюешь. Бояться, что Вику снова украдут. Мне не пережить этого снова. Я не смогу. Прости. Прости…

Гостьи все-таки прожили в Москве еще два дня, а потом отправились назад, в город святого Петра. И теперь, похоже, навсегда.

— Все ерунда, — попытался утешить мохнатую часть своей сущности Варнак. — Девочка подрастет, сможет сама приезжать и уезжать. Мы будем ее навещать, играть с нею, отдыхать вместе. Питер рядом, всего ночь езды. Что нам помешает?

Но это был самообман. Двуличная сущность понимала, что действительно навлекает своей дружбой опасность на любого близкого человека. И ради самой же Виктории — им лучше держаться от девочки в стороне.

Пророчества указывали на мир и покой в судьбе Константина Белокотова — но Еремей продолжал терпеливо выполнять свою скучную работу. К концу подкатывался сентябрь, однако Игорь все еще не вернулся, словно потерявшись в безразмерном отпуске. Варнак особо не беспокоился. Десантник был не из тех людей, за чью судьбу и безопасность нужно волноваться, а служба в последние недели стала такова, что с ней справилась бы даже четвертинка Еремея. Два взрослых мужика и зверь были в охране совершенно ни к чему.