— Спасибо, со мной все в порядке.

— Я рад! — улыбнулся Федорицкий. — Магистр Кремер, мы уже можем забрать девушек? От пережитого стресса им неплохо было бы выпить сейчас что-нибудь согревающего.

— Да, Федорицкий. Мы уже закончили. Можете сопроводить леди, — ответил куратор, и с помощниками скрылся в открывшемся портале, оставляя мне лишь воспоминания о нескольких мгновениях нашей близости.

— Идем! — Кирилл взял меня за руку, а мне… мне нестерпимо захотелось вырвать ее и спрятать за спину. Только титаническим усилием воли я заставила себя не делать этого. Федорицкий не заметил моего состояния и потянул вверх по улице. — Сейчас в ателье, а потом я покажу вам такое…

День оказался безнадежно испорчен. Почему-то в обществе Кирилла и его друзей мне не хотелось разглядывать достопримечательности. Вкусный обед в небольшой таверне тоже не улучшил настроения. Даже две прекрасных мантии, что пошили для меня мастерицы, не исправили положения. А все почему? Да потому что на месте Кирилла хотелось видеть другого мужчину, безнадежно чужого и неприступного.

После посещения острова дни потянулись унылой вереницей. Занятия, уроки, лекции. Медитации с куратором стали реже. И общался со мной лорд Кремер официально и лишь по делу. Его невеста, казалось, тоже успокоилась и бросала на меня уже не такие злые, полные ненависти взгляды. Время шло, я почти убедила себя в том, что нежность в глубине зеленых глаз мне привиделась. Почти. Иногда надежда все же брала верх, и я давала волю фантазии, представляя себя и персонального, но, к сожалению, далеко не моего, куратора.

К концу третей недели почти все в нашей группе сносно концентрировались, овладели стандартным набором базовых жестов и изрядно продвинулись в изучении других предметов. Приближался день активации нашего магического дара. Не знаю почему, но я лично ожидала от этого дня чего-то особенного. Чуда? Да, скорее всего, именно его.

Никакая возможность подзывать тапочки щелчком пальцев или, скажем, левитация туалетной бумаги взглядом не стоят того, чтобы в твоей голове копался совершенно посторонний чело… маг. Чем меньше дней оставалось до активации магического дара, тем тревожнее мне становилось.

Жавурина тоже не находила себе места.

— А если нам все-таки успеют что-нибудь внушить? — в который раз спрашивала меня она.

— Например? — отвечала я ей спокойно, но внутри распирали те же сомнения, которые озвучила Юлка.

— Например? Да, хотя бы выйти замуж за то прыщавое недоразумение из столовой! Бр-р-р…

И подобные разговоры возникали у нас все чаще и чаще.

Лорд Кремер после случая на острове совсем замкнулся. Наши занятия превратились теперь в лекции, и практикой мы не занимались. Даже на астральном уровне я не могла почувствовать его, и, как оказалось, мне этого очень не хватало.

Все преподаватели, словно сговорившись, твердили о важности активизации дара, называя сам процесс таинством. Какое же это таинство, если в мою голову должен залезть посторонний?

Федорицкий неизменно встречал меня с занятий у лорда куратора, но в столовой больше не сидел с нами, предпочитая свою привычную компанию. Он стал теснее общаться с рыжулей, которая явно приглянулась верховному магу. С того случая, когда Федорицкий-старший пригласил ее на ужин, они встречались еще несколько раз, и его интерес к нашей старосте ни у кого не вызывал сомнений. Возможно, сын хотел лучше узнать будущую мачеху, а, возможно, ему просто надоела моя скучная компания, односложные ответы и постоянное «нет» на все его предложения.

В общем, я была вполне довольна, что сидели мы вчетвером: Глеб, Едемский и мы с Жавуриной. Не знаю, что подстегнуло Юру: то ли наше с Юлкой непринужденное общение с Глебом, то ли кривые ухмылки Кремера-младшего, но общался он с ним совершенно нормально, не делая даже намеков на его низкий статус.

Естественно, и Едемского, и Глеба мы тоже пробовали расспрашивать об активации дара, но ничего полезного для себя из этих разговоров не вынесли.

— Ну, хоть какие ощущения испытываешь, когда кто-то копается у тебя в мозгах? Помню, отдыхала я в одной экзотической стране. Так там считается деликатесом мозг живой обезьянки. Ей прямо при посетителях вскрывают черепную коробку и…

Закончить Жавурина не смогла.

— Прекрати! — зашипела я. — И без твоих тошнотворных рассказов тяжко.

— А что? Я просто вспомнила, — пожала плечами Юлка. — Будем мы завтра, как та обезьянка…

— Перестань! — снова застонала я.

— Ладно, но потом не говори, что я не пыталась открыть тебе глаза.

— Животные, они, как дети, все чувствуют, — сказал Глеб, поставив на поднос опустевший стакан. — У них природная интуиция незамутненная, не испорчена разными благами цивилизации. Мой дядя долгое время ухаживает за одним существом, так вот оно прекрасно разбирается в магах. Если к нему пришли с хорошими мыслями, он вполне лоялен, а если с дурными… В общем, даже магический барьер порой не спасает.

— А дядю твоего случайно не Ахей зовут? — поинтересовалась я.

— Ты его знаешь? — удивился наш домработник, хотя, чего уж там, почти всю домашнюю работу мы с Юлкой делали сами, с удовольствием. А Глеб за это время стал нашим хорошим другом. Он больше развлекал нас рассказами о своем мире, но ни от какой работы не отказывался и всегда был рад помочь.

— Встречались у вольера с Перси, — нейтрально ответила я.

— Перси! — усмехнулся Глеб. — Смотри при драконе не произнеси. Он любит, когда его называют полным именем — Император.

— Да, это точно, — подтвердил Едемский. — Как-то по молодости, один из моих славных предков хотел приручить Императора. Даже вошел к нему…

— И что случилось? — поинтересовалась Жавурина.

— Еле выскочить успел! Дракон ему мантию подпалил, — как-то нехотя признался Юрка.

— Погоди, а твоего славного предка случайно не Ипат звали? — с широкой улыбкой, явно подавляя, рвущийся наружу смех, спросил Глеб. — Ты ведь Едемский?

— Ипат, — буркнул тот.

— Дракон пожег огромную дыру в мантии, как раз в районе ягодиц. Маг потом долго сидеть не мог. И кличка к нему пристала пожизненно — Ипат паленый. После него к Перси лет сто никто не отваживался заходить.

— А потом? — поинтересовалась я.

— Пробовал магистр Кавецкий. Его дочь вам что-то преподает, кажется, — ответил за него Юрка, который был несказанно рад перевести тему. — В вольер он не входил, Император плевался огнем так, что едва не пробил магический барьер. Дракона три дня не могли успокоить. Кавецкий после этого пытался убедить совет, что животное опасно и его следует усыпить. Хорошо, что его никто не послушал. Ну, кто в своем уме станет усыплять последнего в мире дракона? А потом — магистр Кремер, но он тоже не входил к Перси. Постоял, посмотрел, а потом сказал, что это не его зверь.