— Какого хрена ты делаешь? Макс? Серьезно? — его голос злой. А меня это еще больше заводит.

— Ты меня на эту Олю променял? Серьезно? — обернувшись, окидываю его смеющимся взглядом.

Он рядом. Моя грудь касается его твердого пресса. Задрав голову верх, смотрю в его глаза. И меня накрывает. Еле сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в его губы поцелуем. Чтобы не сжать пальцами ворот его дорогущей футболки, чтобы не вжаться пятерней в густоту волос.

Мой! Ты мой! — кричу мысленно, а на деле стою и погибаю. Рыщу в глубинах сознания, пытаясь найти оставшиеся крохи ненависти к нему. Хочу оттолкнуть, сделать побольнее. Но не могу, сука. Таю от одной близости. Четырнадцать дней — чертова вечность без него. А я наркоман в завязке. Вот он. Передо мной. Я чувствую его. Но, бл*дь, даже прикоснуться не могу. Должна жить дальше. Должна ненавидеть, чтобы жить. А я любить его хочу. Хочу, чтобы как раньше…

Но Адам все испортил. Он променял нас на одноразовый трах. Я знаю, зачем он это сделал. Снова демоны в его голове не дают покоя. Но я так устала за него бороться. И не уверена, что это вообще стоит делать. Изменить взрослого человека — порой невыполнимая задача. Я выслушала всю правду о нем, приняла его прошлое и его самого. Я была верна своим обещаниям, принимать и любить его разным. Но он не захотел. Он предпочел все испортить.

Адам стоит передо мной. Такой холодный и чужой. И пропахший блядскими духами этой суки. Он не оставил мне выбора.

— Отличный поступок, Герц. Выбрал проститутку по себе. Я хочу веселиться, не мешай, — окинув его пренебрежительным взглядом, прохожу мимо с бокалом. Через два метра натыкаюсь на Макса. Парень обнимает меня. А я позволяю ему касаться себя, позволяю больше, чем стоило. Уверена, это несерьезно… Я не нужна Максу. Я слышала от Кота, что у него ссора с новой пассией. И сейчас, танцуя, мы просто помогаем друг другу отвлечься.

— Лали, не хочешь выпить еще? — спрашивает Макс, лаская мои бедра, неспешно двигаясь на танцполе.

— Не откажусь, — улыбаюсь, радуясь передышке.

Мы направляемся к столу. Кот уже в полном ауте. Девчонки тоже. А когда глаза находят Адама, кровь вскипает. На его коленях Оля. И они целуются так, словно это их последний шанс на трах.

Отворачиваюсь, смотрю куда угодно, только не на них. Подыхаю, бл*дь. Умираю. Заживо сгораю в агонии. Герц. Чертов Герц.

— Лали, тебе Арса не жалко? — раздается смеющийся голос сверху. Подняв голову, замечаю стоящую рядом с нами Катю. Еще одну официантку. Она — хорошая девочка.

— Арс не захотел идти веселиться, — пожимаю плечами. Вру безбожно. Если Арс узнает, что я здесь, ему будет больно. Как бы он не заверял меня, что мы только друзья, этот мужчина смотрит на меня совсем не как на друга.

— Негоже изменять своему парню, — раздается голос Адама. Шокированная подобным заявлением, да еще и от него, перевожу на мужчину разъяренный взгляд. Сидит, расслабленно откинувшись на спинку дивана. Смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц. Так высокомерно смотрит… А мне хочется врезать, да прямо по его физиономии. Герц, сука ты такая! Что же ты с нами творишь!? Душа кричит, до хрипоты, до боли.

— Макс, — улыбается он, смотря поверх моего плеча. А в следующую секунду руки Евграфова накрывают мои плечи.

— Чего тебе, Герц?

— Раз такая пьянка пошла, может, вам лучше в ВИП_комнату заехать? А я присоединюсь к друзьям, — говоря это, он выглядит таким довольным. Меня колотит. Какого хрена? Лали, и это тот, по кому ты так убиваешься? Черт, когда же я стала настолько не ценить себя?

Адам переводит на меня взгляд.

— У вас же трах намечается. Да, Лали? Как считаешь? Можем развлечься. Или Арс заругает?

Что несет этот идиот?

— Адам, — взрывается Оля.

— И тебя к себе возьмем, Оленька, — поворачивается к ней, притягивая к себе за шею.

— Адам, не гони, — рычит Макс. А у меня заслонка падает. Только сейчас, глядя на его наглую физиономию, я понимаю, что все действительно кончено уже давно. Да, может, и не начиналось Я не нужна ему. Никогда не нужна была. После всего того, что между нами было, он поступает со мной, как скотина. Мне так больно — дышать не могу. Но если уж он так этого хочет, пусть получает. К черту его. Плевать.

— Макс, иди сюда… — обвиваю шею Евграфова. Накрываю поцелуем его губы. Они пухлые, мягкие, но он не Адам. Нет искр, нет дрожи. Макс включается в игру. Вокруг нас шум толпы и громкая музыка. Мы танцуем. Мы в огне. Макс хочет меня, а я хочу умереть. Алкогольный дурман помогает заглушить боль и чувство стыда. Алкоголь раскрепощает, делает меня более храброй и наглой. Теперь Макс за спиной. Его руки повсюду. Адам смотрит. Чувствую его взгляд. И это подстегивает меня еще больше. Мужчина сжимает мои бедра, кусает мое плечо, он хочет большего. А вот смогу ли я дать ему большее?

Смотрю на сидящего на диване Адама. В его глаза. Не знаю, какие в нем сейчас кипят эмоции. Как оказалось, никогда не умела читать этого мужчину. Но сейчас это не важно. Я хочу, чтобы он видел, как меня трогает другой. Хочу, чтобы видел, что я больше не его игрушка, не его глупая Лали. Все кончено. Он сломал меня, разбил. Он растоптал все до единого чувства.

— Макс, давай уйдем туда, где тихо, — шепчу на ухо мужчине. Неужели я это сказала? Неужели готова на подобное? Мысли врассыпную, сейчас я не хочу думать. Я хочу одного. Разбить сердце Герцу так же, как он сделал это с моим.

Макс уводит меня куда-то по коридорам. Спустя несколько минут за нами закрывается дверь, и мы оказываемся в полутемной комнате совершенно одни. Сама не знаю, что буду делать. Смогу ли пойти на такой шаг. Но тот убитый взгляд Герца, которым он нас провожал, придает мне храбрости.

— Малышка, ты великолепна, — Евграфов проводит языком по моей скуле. Отворачиваюсь. Накрывают ощущения. Чувства собственной никчёмности. Я знаю, боль снова затопит. Пройдет немного времени, и она хлынет лавиной, скручивая меня в узел. Но это будет потом. Все потом.

Я подаюсь к нему навстречу, притягиваю к себе. Вдруг раздается громкий стук в дверь. Секунда, и она с грохотом распахивается.

— Иди сюда, — на пороге стоит Адам. Смотрит на меня так, будто хочет убить. Неужели не понравился спектакль? Его пальцы на моем запястье, Адам тянет меня на себя, а мне его прикосновения — как раскаленное железо. Озноб бьет тело. Пытаюсь оттолкнуть его. Вырываю руку из его хватки, когда мы оказываемся в коридоре. Он удивлен. И зол. Ему никогда не нравилось мое неповиновение.

— Не трогай меня! — взрываюсь, когда он снова хватает меня.

— Не трогать тебя? — рычание вместо голоса. — Ты только что позволяла Максу лапать тебя, где ему вздумается. Вела себя, как последняя шлюха. А я не могу трогать тебя?!

Он говорит это на полном серьезе?! Меня колотит. Собираю в волю последние силы. Смотрю на него и не верю, что когда-то могла доверять и ждать от него любви. Нет. Адам не умеет любить. Он похоронил эту способность вместе с Альбиной. А я всегда была средством забвения. Жаль только, что лишь сейчас все поняла.