Она оказалась серьезной, правильной девочкой. И нет, она была не похожа на Варю, сделала Марго новое открытие. Конечно, Соня внешне — копия своей матери, но эти живые, подвижные глаза…

— Да. Пусть Марго… — растерянно произнесла женщина.

— Я прочитала все ваши книги. И я… я очень рада, что встретилась с вами.

— И я рада. Что это? Я опять плачу? — Марго засмеялась, смахнула слезы. «Ну вот, это точно старость. Реву по поводу и без…» — Не обращай внимания, Соня.

Они сели за стол. Марго заказала себе кофе, и Соня — тоже.

— Я все знаю, — без предисловия начала девушка. — Про вас и папу. — Она уже не улыбалась и выглядела печальной.

— Знаешь? — Марго на время потеряла дар речи. Потом собралась: — Это было давно. Это было давно и неправда, — усмехнулась она. — Кто тебе рассказал?

— Никто. Я сама догадалась. Подслушала один разговор и поняла все. А потом, я же вашу книгу читала… Там все — как в жизни было? — взволнованно спросила Соня.

— Да нет же!

— Но все очень реально, узнаваемо… Город особенно! Героиня и, главное, герой — вылитый папа. И другие люди тоже! — растерялась Соня.

— Соня, художественный роман априори не может быть правдой, — строго произнесла Марго. — Очень много приходится менять в угоду сюжету. Какие‑то моменты — да, они взяты из жизни… Но и они подверглись изменению, обработке… Для того чтобы читателю было интересно. На самом деле все происходило проще и… скучнее.

— А кто такая Лили? — с жадным любопытством спросила Соня. — Ее убили, а убийцу так и не нашли! У мамы правда убили сестру? У моей мамы была сестра, а я не знаю! Я всю голову сломала…

— Вот… я же говорила тебе — не ищи правды в романах! — нервно засмеялась Марго. — У твоей мамы не было никакой сестры. И вообще, Лили — не человек.

— А кто?! — Соболиные брови взлетели вверх, глаза широко открылись. Определенно, чем дальше, тем сильнее Соня нравилась Марго. Эта девушка не боялась быть естественной, она не воздвигала между собой и окружающим миром непроницаемую стену. Если Варя была закрытой, сдержанной, молчаливой, то Соня, ее дочь, являлась полной противоположностью своей матери.

А искренность и открытость в людях Марго ценила больше всего.

— Это была ящерица. Игуана.

— Игуана? О‑о… У мамы в детстве была игуана, я на некоторых фото видела… Так это ее убили? А кто? А почему? Кому понадобилось убивать беззащитное животное?

Несколько секунд Марго медлила, потом произнесла решительно:

— Никто не знает. Это тайна. Может быть, сама игуана — случайно! — запуталась в пояске от платья героини.

— А в героини вы вывели себя?

— И да, и нет… Соня, ты мне не веришь… Это сложно объяснить, но даже если писатель пишет свою автобиографию и скрупулезно перечисляет действительные факты из своей жизни, это тоже не может быть до конца правдой. Потому что это его, писателя, субъективный взгляд… У каждого из действующих лиц своя правда, своя интерпретация случившегося. Я — только один из свидетелей той истории.

— А что было на самом деле? Расскажите свою версию, пожалуйста! — умоляюще произнесла девушка. — Папа не расскажет, мама тем более. А меня эта тайна мучает ужасно! Дядю Ваню если спросить… нет, это было бы неделикатно. Ведь он… Ведь он любит вас. Он любит всю свою жизнь только вас.

У Марго задрожало все внутри, как только речь зашла об Иване.

— А я всю жизнь любила твоего отца. — Марго отпила из чашки уже начинающий остывать кофе. — Или это не любовь была, а что‑то другое?.. Не знаю. Есть модное, пафосное словечко — незавершенный гештальт. Собственно, Сонечка, в писатели и идут в основном те, кто этими гештальтами и страдает. Потому что у умного, владеющего собой человека даже мысли такой не возникает — книгу написать. О чем писать, если и так он все знает, собой владеет, глупостей по‑крупному не совершает.

— А я думала, что писатели — самые умные люди. И они пишут потому, что могут других людей научить жизни, — серьезно произнесла Соня.

— Сонечка, какой ты еще ребенок! — засмеялась Марго. — Ты не обижайся, я не со зла… По‑настоящему умные люди своей жизнью довольны, и они самодостаточные. А писать и вообще творить заставляет не ум, а душа, сердце… Вот здесь когда ноет и свербит. — Марго указала себе на грудь.

— Но папу… вы уже не любите?

— Нет. Все прошло, — сказала, как отрубила, Марго.

Соня вздохнула, помолчала, храня на лице странное, напряженное выражение. Потом опять начала:

— Вера — это Варя? Моя мама? Она у вас какая‑то не очень добрая получилась… Когда я в первый раз роман читала, я не знала, про кого он. Сочувствовала главной героине, возмущалась поведению ее возлюбленного… На Веру злилась. Жалела несчастную Лили… А теперь я знаю, про кого это. А Лили и вовсе не человек! И мне неприятно. Неприятно потому, что я никогда еще не видела своих родителей как мужчину и женщину. Они для меня всегда были папой и мамой. Честно говоря, я была даже уверена, что они — первые и единственные друг у друга. — Соня нахмурилась, чуть покраснела.

— Так и есть.

— Нет. Теперь я знаю, что у папы раньше мамы были вы. И я не понимаю…

— Прости! Если бы я знала, что эту книгу будешь читать ты, то я бы никогда ее не написала, — расстроенно призналась Марго. — У моих героев есть реальные прототипы в этом романе, но не ищи буквального сходства со мной, с мамой, папой… Ведь помимо сюжета приходится менять и характеры героев — для того чтобы они были ярче. Так что не жди буквального сходства. Мои герои — это уже другие люди. Похожие, но другие! То, да не то. И потом, я не из тех скандальных авториц, которые на публике нижним бельем любят трясти… Но так получилось. Прости, пожалуйста.

— Я не обижаюсь, — с отчаянием произнесла Соня. — А что делать? Тогда всех писателей запретить надо. Нет‑нет… Мне противно, мне грустно, потому что в жизни все именно так, как у вас в книге — я сейчас не про сюжет и не про характеры героев. Я о том, что в жизни почти всегда все плохо заканчивается. У вас в романе все плохо кончается, а значит, история получилась очень жизненной.

— Это мой единственный роман с открытой концовкой… Убийцу не нашли. Любовь потеряна.

— Я знаю. Я же все ваши книги прочитала. А во всех остальных книгах — хеппи‑энд, как и полагается. Но любовь… Мне кажется, нет счастливой любви в реальной жизни. Нет хеппи‑энда. Я… я теперь лишилась иллюзий, — отчетливо произнесла Соня. — И мне страшно. Потому страшно, что взаимная любовь на всю жизнь — это сказка. И люди затем и читают трогательные мелодрамы, чтобы забыть о своей несчастливой жизни.

— Несчастливой?.. — с яростью повторила Марго. — Какого черта люди связывают свое счастье с взаимной любовью на долгие годы и сытой жизнью без проблем? Жизнь — это… Это больше, чем любовь. Это еще солнце. Небо. Ветер весенний. Беседа с интересным человеком. Это возможность ходить, двигаться, дышать. Детей растить. Это страдания и радости. Много чего…