– Милый брат, – обратилась ко мне кузина глубоким голосом.

– Вы меня не узнаете? – спросила она обиженно. – Яков, почему вы смотрите сквозь меня?

– Простите, милая Божена, я немного задумался… – ответил я.

– Вы рассеянны сегодня, – заметила Божена Феликсовна.

– Я рад, – проговорил я в ответ, – что это случается с вашим покорным слугой лишь иногда!

– Куда вы исчезли на Рождество? – осведомилась кузина.

Я осмотрелся по сторонам и, убедившись, что в этой комнате мы находимся с Боженой наедине, пересказал ей, что приключилось со мною в имении князя Николая Николаевича…

– Гродецкий? Гродецкий? Дай-ка мне вспомнить, – Божена наморщила очаровательный носик. – Очень знакомая фамилия… – протянула она. – Станислав, ты говоришь?

Я подтвердил:

– Пан Станислав Гродецкий!

– Так, значит, он тоже числится в этом вашем… Как его?

Тайном братстве?! – переспросила Божена Феликсовна, поправляя золотой завиток, выбившийся из ее античной прически.

– Числится, – согласился я. – Только не в нашем…

Политика, милая сестрица – вещь тонкая, – я низко поклонился и поцеловал ей руку, как полагалось по всем правилам этикета.

– Ну-ну, понимаю, – уверенно проговорила она. Политика была любимым коньком в салонном репертуаре Божены Зизевской!

– Так ты знаешь его? – осведомился я.

– Ну, разумеется, да! – наконец, вспомнила Божена Феликсовна. – Блестящий молодой человек… Между прочим, тоже гвардеец, – она ткнула мне в грудь очаровательным пальчиком, – в отставке, – кузина игриво блеснула глазами.

– Искусительница, – промолвил я.

– Льстец, – парировала кузина.

– Я предполагал, что Гродецкий – военный, – заметил я.

– Да, – протянула кузина, – у него отменная выправка!

– Дело не в этом, – было вмешался я.

– Для меня это не имеет никакого значения, – замахала руками Божена Феликсовна. Я невольно искал в ней черты Софьи Андреевны Кольцовой, но, как ни старался, не находил. – Для меня абсолютно без разницы, в чем дело! – воскликнула она.

– Станислав производил впечатление приятного молодого человека, – продолжала кузина. – Но раз он осмелился перейти дорогу моему милому братцу… – лукаво улыбнулась она. – То я сделаю все от меня зависящее, чтобы ему непоздоровилось! – воскликнула Божена.

– Где он служил? – осведомился я.

– Ну… – Божена Феликсовна в очередной раз задумалась.

– Кажется… – она нахмурила свои красивые брови, – Гродецкий участвовал в Аустерлицком сражении…

– Что с ним было потом? – поинтересовался я.

– Потом… – Божена Феликсовна склонила голову набок, – лет десять назад, во время австрийской кампании Наполеона отвоевывал со своими соотечественниками Галицию!

– Ах, вон оно что, – заметил я.

– Да, – кивнула Божена, – по венскому трактату она была присоединена к Варшавскому герцогству.

– Ты не знаешь, милая кузина, где пан Гродецкий остановился в Петербурге? – спросил я, уповая на ее осведомленность.

– Должна тебя огорчить, дорогой братец, – расстроенно проговорила моя светская Цирцея, – не знаю! – она развела руками в стороны. – Мне как-то не приходилось этим интересоваться, – вздохнула кузина.

Божена была опечалена тем, что ничем не может помочь мне.

– Ну-ка, повернись! – попросила она.

Я с удивлением выполнил ее просьбу.

– Похудел! – проговорила она тоном заботливой тетушки.

– Милая Божена, – произнес я в ответ. – Мне надо торопиться! Это дело носит настолько неотложный характер, что…

– Вспомнила! – перебила меня Божена Феликсовна, хлопнув себя по лбу.

– Адрес?! – обрадовался я.

– Нет, – моя милая кузина покачала прелестной златокудрой головкой.

– О, Божена! Довольно мучить меня, – попросил я устало.

В эту минуту вошел камердинер и сказал, что гости требуют к себе хозяйку дома.

– Передай им, – самовлюбленно улыбнулась Божена, – что я скоро приду.

– Так о чем мы говорили? – снова обратилась она ко мне.

– Сестрица, я не узнаю тебя, – произнес я недоуменно. – Чем занята твоя голова?

– Приемами, mon cher, и светскими сплетнями! – усмехнувшись ответила она.

– Что-то не верится, – проговорил я с сомнением. – Очередной поклонник? Не так ли?

– Верно, – стрельнула кузина глазами. – Говоря entre nous… Впрочем, – Божена ткнула мне в грудь изящным веером, – это, братец, не твое дело!

– Ты хотела мне что-то сказать, – напомнил я.

– Ах, да! – проворковала Божена. – У твоего этого Гродецкого, – сказала она, – был друг… Тоже поляк, кстати говоря! Кажется, – она прищурилась, напрягая память, – Новицкий! Да! Да! – обрадованно воскликнула она. – Александр Новицкий! Темная личность, – протянула Божена Феликсовна, покачав головой. – Тоже из военных!

– Почему темная? – осведомился я.

– Ну, – Божена пожала плечами. – Видела я его в кампании каких-то людей подозрительных…

– Где, если не секрет? – спросил я кузину.

– Да, прогуливалась как-то, в вечернее время по набережной… – сказала она в ответ.

– И это все основания? – осведомился я.

– Нет, – покачала головой Божена Феликсовна и причмокнула языком. – Он часто шептался с Гродецким и передавал ему какие-то странные тайные письма. Однажды была между ними речь о нашем императоре Александре, и я об эту пору вошла.

Так разговор прервался мгновенно, словно по волшебству… А то, что Новицкий этот масон, так у него на лбу написано!

– С каких это пор, милая Божена, ты стала в этом настолько разбираться?! – позволил я себе удивиться вслух.

– С тех самых, дорогой мой Яков, как ты из малолетства вышел… Иль полагаешь, я такая дура беспросветная, что ничего в людях не смыслю?! – возмутилась она.

Я Божену Феликсовну, напротив, считал женщиной очень умной, что, впрочем, не всегда вменял ей в достоинство, потому как она иной раз имела привычку видеть меня насквозь!

– И где этот масон теперь обретается? – осведомился я.

– Полагаю, в Москве, – сухо ответила Божена Феликсовна, обиженно поджав пухлые губы.

– И почему же, вы, моя милая, так полагаете? – поинтересовался я, разглядывая новые китайские обои на стенах.

– Потому что слышала, – ответил Божена Феликсовна, – как он Гродецкому докладывался, чтобы тот его при случае в другой столице искал!

– Может быть, он имел в виду Варшаву? – осмелился я предположить.