– Где Торвар? – спросил он.

– Где-то в городе. Развлекается с девицами.

– Найди его. Завтра одан еще раз приедет к нам. Похоже, красноволосая приглянулась ему, так что не станем спешить с наказанием. Пусть порезвится… пока.

– Ее заметил не только одан, – доложил Оллок. – Меня уже дважды спрашивали, когда будет выступать девица с красными волосами?

– Ее хотят видеть… – задумчиво протянул Тормун. – Это хорошо. Следи за ней, Оллок, следи внимательно! Красноволосая – хороший товар, товар, который можно продать не раз… Завтра она снова пойдет в Круг!

– Но… – нерешительно возразил Оллок, – Далмира еще новичок. Она может погибнуть, если будет так часто драться. Надо дать ей время…

Тормун стукнул кулаком по столу:

– Ты будешь меня учить? Да, она может погибнуть! И что с того?! Пусть все знают, что у нас настоящее зрелище! Волю одана надо чтить… Но мы – хартоги, и мое слово – закон для всех вас! Закон, который выше воли одана!

Тормун гордо приподнял заросший волосами подбородок:

– Завтра она выйдет в Круг! А чтобы ты не волновался, подбери ей в пару хорошего бойца. Сообрази, кого лучше поставить.

– Может быть, Немого?

– Нет, Немой подождет. Он бы подошел, но его хорошо знают в Ринерессе. Ставки будут слишком предсказуемы, и мы ничего не заработаем. Возьми Расстига-варвара и скажи, чтобы в Круге охранял девчонку как самого себя, ты понял?

– Я понял, хозяин, – ответил Оллок.

Проснувшись утром, Далмира увидела Кинару. Она сидела на ложе и точила меч. Лицо хартога было спокойно, но в резких движениях точильного камня угадывалось скрытое напряжение, и Далмира мигом все поняла.

– Сегодня твой Круг?

Кинара кивнула, не прерывая своего занятия, затем взглянула на девушку:

– Ты можешь посмотреть на мой бой. Там, внизу, есть комната…

– Я знаю, – перебила она, – Немой показывал мне. Он будет драться вместе с тобой?

Кинара покачала головой:

– Нет.

– Ты будешь одна?

– Со мной будет другой хартог.

– Я обязательно посмотрю на тебя, Кинара! – пообещала девушка. – Я буду молить богов о твоей победе!

Хартог посмотрела на нее и улыбнулась. Сейчас Далмире показалось, что шрам ничуть не уродует ее.

– Просто пожелай мне удачи, – сказала она.

В этот день Далмира тренировалась с самого утра. Оллок не давал ей поблажки и не отходил ни на шаг. Новое оружие – меч – было не таким простым, как она думала. Казалось бы: размахивай и руби! Но Оллок демонстрировал девушке такие приемы, каких она не видела даже у Кинары, а уж она умела обращаться с клинками!

Сегодня у Кинары бой, и Далмира хотела увидеться с ней перед схваткой и пожелать удачи. Девушка волновалась за Кинару так, словно от того, выживет она или нет, зависела и ее жизнь. Но Оллок не отпустил ее.

– Занимайся! – резко ответил он на ее просьбу. – Ты должна о себе думать, а не о других! У хартогов нет друзей. Друг хартога – его оружие, зверь – его враг…

Наконец, он позволил ей идти, и девушка помчалась в свою комнату, но, не добежав, увидела, как открываются ворота Круга, впуская в коридор гвалт возбужденной толпы.

Из ворот вышел окровавленный человек. Его лицо покрывала маска из запекшейся крови. Шатаясь, он уронил меч и обессиленно прислонился к стене. Кто-то подошел и поддержал раненого, помогая идти. Кинара не появлялась. Далмира увидела, как откуда-то выбежал Немой. Его лицо исказило отчаяние, он тихо завывал перекошенным, словно от боли, ртом. Хартог бросился на арену и быстро вернулся, неся Кинару на руках. Руки женщины бессильно свешивались вниз, и сердце Далмиры сжалось от дурного предчувствия. Немой пробежал с ней в комнату и положил на постель.

Далмира и несколько хартогов вошли следом. Один из них, седой угрюмый охотник, слывший хорошим лекарем, склонился над телом, осмотрел раны и покачал головой. Хартоги угрюмо переглянулись. Они знали, что Кинара умирает.

Далмира поняла это не хуже лекаря, глядя на ужасные раны. Доспех не спас от зубов чудовища, и кровь струилась из ран, заливая шкуры-одеяла. Немой пытался что-то делать, его руки быстро стягивали раны повязками, но те тотчас пропитывались кровью…

Взгляд Кинары блуждал по окружавшим ее людям, словно она пыталась узнать кого-то из них. И остановился на Далмире.

– Беги отсюда, девочка, – сказала Кинара, и кровавые пузыри лопались на ее губах с каждым произнесенным словом. – Лучше умереть на свободе, чем в этой клетке… Почему я не поняла это раньше…

Ее взгляд застыл, уставившись куда-то вверх, и Далмира почувствовала, как по щекам текут слезы. Немой глухо стонал, склонившись над бездыханным телом. В его могучих руках голова Кинары казалась совсем маленькой, словно головка ребенка, и сама она вдруг стала тоненькой и хрупкой. Будто не она сражалась в Круге, не она была хартогом, бойцом, побеждающим чудовищ…

В этот миг Далмира поняла, кого лишилась. В замкнутой касте хартогов не было места дружбе. В Круг нередко выходили вместе, но, в конечном счете, каждый бился за свою жизнь. Кинара оказалась единственной, перешагнувшей через негласный запрет. Ее последние слова огненным колоколом бились внутри черепа, и Далмира плакала так, как плачут по родной сестре.

Шенн выполз на берег и упал лицом в песок. Все… Он доплыл!

Река со сводящими с ума водоворотами осталась за спиной, а впереди простирался Арнир. Шенн лежал без сил и смеялся, отплевываясь от попавшего в рот песка. Каким же он был дураком! Перепутать берега! Как же можно их перепутать, если солнце постоянно светит в спину? Коварная река и бескрайнее небо сговорились, закружив ему голову, но, взяв себя в руки, Шенн легко догадался, куда плыть. И вот он на другом берегу!

Плечи болели так, что он не мог пошевелиться, пальцы распухли от воды, став шершавыми и противными на ощупь. Но это пустяки. Он переплыл великую реку, он смог! Наставник верил в него, и Шенн победил! Но эта победа лишь начало, многое еще предстоит.

Несмотря на усталость, Шенн отвязал от меха меч и положил рядом. Ольф говорил, морронов здесь нет, но юноша знал, что хищники водятся везде, поэтому следовало быть наготове. Он отдохнул, просушил одежду, сдул и аккуратно свернул мех. Еще пригодится. К сожалению, припасы закончились, и стоило подумать о еде. Меч годен только для убийства, на охоту с ним не пойдешь, и Шенн озаботился поиском подходящего оружия. Опушка леса рядом, и охотник направился к ней с улыбкой, как к старому знакомому. В лесу он не пропадет!

С помощью клинка он срубил тонкое деревце, зачистил от веток и приладил наконечник, снятый с копья моррона. Получилось копье. Легкое и бесшумное оружие. Что-что, а метать дротики и копья Шенн умел. Когда его принимали в дозорные… Он вздохнул, качая головой. Столько всего случилось с тех пор, что кажется, дозорным Леса был совсем другой человек, не Шенн… Но ведь это он спас Далмиру, поправ запреты старейшин! Шенн улыбнулся. Нет теперь для него запретов, он свободен, и он идет познать мир, о котором столько слышал…