Он сделал глоток и вытер бороду тыльной стороной ладони. Люди за столом принялись о чем-то тихонько переговариваться, хмурясь и с подозрительностью поглядывая на гостей.

– Вы явились к нам с оружием, словно сам Тюр, в дрянной лодчонке и без товара на продажу, – заявил Эйд. – Значит, вы вне закона. – В его бороде появилась белозубая улыбка, где-то прятавшаяся до этого мгновения.

– Может, они скальды, вроде Песни Ворона, которого мы видим с ними, – предположил лысый, отчаянно потевший мужчина.

– Тогда я лучше привяжу тяжелый камень к своей ноге и прыгну во фьорд, – сказал другой, и все рассмеялись, даже Гендил, Аслак и Свейн.

– Ну, и на какую ногу Бифлинди вы помочились? – спросил Эйд, и его темные глаза принялись буравить Улафа, который лишь приподнял одну бровь и запустил пальцы в бороду, похожую на воронье гнездо.

– Захлопни хлебало, Эйд. С гостями так не разговаривают, – сказал Гуторм, хотя и он, наверное, задавался вопросом, кого он тут потчует своим элем и мясом. Прикусив нижнюю губу, карл продолжал: – И, тем не менее, если б мне пришлось побиться об заклад насчет того, кто лишился милости конунга, я бы сказал, что это юный Харек. Только ведь тебя не Харек зовут, верно?

Он смотрел на Сигурда, и на его лице заиграла полуулыбка, а юноша подумал, что план Улафа, чтобы он назвался именем его сына, провалился раньше, чем они рассчитывали.

– Меня зовут Сигурд, – сказал он.

– Сигурд, – едва слышно повторила Фастви и принялась копаться в памяти, пытаясь понять, почему ей это имя знакомо. – Сын Харальда?

Гуторм кивнул, прежде чем Сигурд успел ответить.

– Тот самый Сигурд, который на лодке ворвался в сражение в проливе Кармсунд и спас ярла Харальда, великого воина, спрыгнувшего со своего корабля, дабы не принять смерть от меча.

Сигурд в ярости посмотрел на Хагала, который, отчаянно побледнев, вскричал:

– В моей истории все совсем не так!

Юноша снова повернулся к Гуторму и наградил его ледяным взглядом.

– Мой отец не прыгал в воду, – сказал он.

– Я не хотел никого обидеть, – взмахнув рукой, быстро проговорил Гуторм. – Мы все слышали, что произошло. Про то, как твой отец повел отряд воинов, чтобы напасть на конунга в Авальдснесе. Это был храбрый… но не слишком умный поступок.

Сигурд не стал тратить силы и объяснять, что произошло на самом деле.

– Теперь уже это все утекло в прошлое, словно вода с кормы корабля, – сказал он. – Я слышал, что ты честолюбивый человек, Гуторм.

– Не стоит верить всему, что говорит Песнь Ворона, – ответил карл и поджал губы. – Хотя не стану отрицать, что когда я вижу юнца, у которого борода еще только начала расти, с такой брошью на плаще… – Он показал на правое плечо Сигурда. – В моей груди просыпается жажда серебра, и я спрашиваю себя, не следует ли мне собрать отряд и старенький рундук, и не отправиться ли снова в рейд.

Именно по этой причине Сигурд надел дорогую брошь, а Улаф сидел с прямой спиной, точно дерево с железной корой, в своей бринье. Подобные вещи вызывали зависть и рождали в людях желание действовать.

– И какой отряд ты сможешь собрать? – спросил Улаф, и прозвучавшее в его голосе презрение вызвало ответ, который никогда не прозвучал бы в компании, где люди едва знали друг друга.

– Могу отправить в сражение сорок копий, – ответил Гуторм. Это означало тридцать, если ему повезет. Он посмотрел на Эйда и мужчину со шрамами на лице, который сидел рядом с ним и которого звали Альвер. – Хотя, возможно, мне потребуется всего одно, – заявил он; в зале послышались смешки, кое-кто кивал, другие выкрикнули слова поддержки, а он взглянул на своих гостей. – Я, конечно, не ярл, но быть ярлом совсем не просто, если ты из тех, кто предпочитает оставаться в живых.

Сигурд почувствовал, что сидевший рядом с ним Улаф ощетинился, но не произнес ни слова, и юноша был благодарен ему, потому что сейчас требовалась осторожность, чтобы чаши весов не пошли слишком резко вниз.

На стенах висели щиты, в углах стояли копья, но все это выглядело скорее такой же частью внутреннего убранства, как громадный стол и застеленное мехами кресло Гуторма. Боевое снаряжение давно стало домом для пауков, которые явно знали, что их не станут тревожить. Карл слишком сильно любил свой домашний очаг.

– У тебя хорошие отношения с ярлом Рандвером? – спросил Сигурд.

Гуторм склонил голову набок.

– Мне выпала честь быть приглашенным на свадьбу его сына, – ответил он, сделав паузу, чтобы слова дошли до всех собравшихся, и, точно ястреб, наблюдая за Сигурдом.

Это известие ударило в того с такой же силой, с какой тяжелый якорь врезается в морское дно, но он попытался этого не показать.

– Вижу, тебя не пригласили, – продолжал Гуторм. – Но ведь твоя сестра выходит замуж за сына ярла Рандвера.

Сигурду не требовалось смотреть на Улафа, чтобы понять, о чем тот подумал. Он был потрясен и испытал такое же отвращение, что и сам Сигурд, узнав, какую судьбу Рандвер уготовил Руне. Но, по крайней мере, она была в безопасности.

– И когда состоится свадьба? – спросил юноша, почувствовав во рту мерзкий привкус, который оставило там слово «свадьба».

– Во время празднования Хауст Блота, – ответил Гуторм и рыгнул в кулак. – Похоже, ярл Рандвер не так сильно стремится заключить этот союз, как его сын.

Его слова вполне можно было посчитать оскорбительными, но Сигурд их проигнорировал, не говоря уже о том, что в них, скорее всего, содержалась толика правды, поскольку дни сбора последнего урожая и подготовки к длинной зиме считались праздничными, но меркли по сравнению с пирами во время Зимнего солнцестояния, когда люди выпивали такое количество эля и меда, что этого хватило бы, чтобы отправить в плавание большой драккар.

– Наверное, его старший парень, Рати… – Гуторм нахмурился. – Или Храни? – Он взглянул на Эйда, который пожал плечами так, будто ему все равно, и карл помахал в воздухе жирной ладонью, показывая, что это не важно. – В любом случае, могу побиться об заклад, что парень может рассчитывать на свадебный пир во время Йоля, а я отправлюсь туда и прихвачу с собой свой рог. – Он посмотрел на рог, который держал в руке, позаботившись о том, чтобы Сигурд увидел позолоту, серебро и выгравированные на нем рисунки. – Но для подобных случаев у меня есть рог намного больше, – заявил хозяин.

Двое молодых рабов, юноша и девушка, убирали объедки со стола, и Альвер не сводил с девушки глаз, точно все еще испытывал голод. Гуторм снова рыгнул и знаком показал юноше, чтобы тот отнес эль пленнику, прикованному цепью в темноте.

– То, что случилось с тобой и твоими родными, Сигурд Харальдарсон, печально, – сказал Гуторм, – и ты, наверное, проклинаешь норнов за ту судьбу, которую они тебе сплели. – На мгновение в глазах карла, казалось, появилось сострадание, но оно тут же исчезло, и Сигурд этому порадовался. – Но я вижу, что боги наградили тебя гордостью, и ты пришел ко мне не за сочувствием.