Ник Перьев отложил «Экспресс-газету» и зашагал по своей небольшой квартире. За окнами шумело Варшавское шоссе, и это раздражало.

Москва с ее вечным шумом… И если бы только шум. На пленке запечатлены уже все до единого дома старых кварталов. Надоело. Нужен новый фон, новые лица, руки сами тянутся к камере, чтобы выплеснуть негативные эмоции, пережитый стресс. Снимки должны получиться отличные. Горе фотографа придает его работам очарование. После расставания с Санькой Ник сам готов был разрыдаться, просматривая работы того периода. Вроде бы снимал то же, что и обычно. Рекламу для россиян. Европейские производители пользуются услугами своих фотографов, а нашим-то совершенно по барабану, кто щелкнет красивую девушку на фоне пакета с молоком или мясной нарезки. Они только рады, что в агентстве, помимо услуг модели, можно и съемку организовать. Все было как обычно: девушки, нехитрые товары, осточертевший «задник» студии или еще более надоевший фон Москвы. Но та реклама долго красовалась на щитах. Намного дольше обычного. Вместе с Ником камера словно вспоминала Саньку, и осколки разбитой любви сверкали на фотографиях так грустно, так красиво, глаз не отвести…

Теперь тоже хочется снимать, снимать долго, до изнеможения, до онемевших пальцев, уже не чувствующих, как нажимают на затвор. Хочется попасть с моделью на одну волну, не заботиться о ее позах, потому что каждая – готовый кадр, идеальный, выразительный.

Надо выпустить из себя этот страх, отряхнуть сожженные нервы, утопить боль, сочувствие, забыть про многочисленные хлопоты. Это возможно только в работе. Если этого не сделать – легко сойти с ума.

– А работы в ближайшее время, судя по всему, не будет. Кто обратится к Ире в агентство после произошедшего? Еще и статья эта мерзкая… – пробормотал Ник и остановился перед ванной комнатой. – Забраться в ванну, что ли?

Поваляться в пенных хлопьях, авось что-нибудь путное придумается.

Он открыл кран с водой, вылил немного малиновой пены и, сбросив халат, пару минут изучал свое отражение в большом овальном зеркале.

По густым, до плеч, волосам скользили Санькины пальцы. Мальчик говорил, что любит эти четко очерченные губы, что без ума от пикантной черной родинки. Любимый пах миндалем. Как здорово было валяться с ним в ванне, а потом нежно, как ребенка, вытирать его хрупкое тело полотенцем. И радоваться возбуждению точно так же, как и его отсутствию. Любовь многограннее желания. Ей нужен лишь счастливый блеск в любимых глазах.

Горько вздохнув, Ник опустился в теплую воду и зажмурился.

– Надо уехать, – прошептал он. И, схватив мочалку и гель для душа, стал быстро тереть тело. – Надо уехать. Взять любых девчонок и отправиться делать снимки для портфолио. В конце концов, в агентстве обязательно найдутся модели, которым давно не обновлял фотографии. Конечно, было бы лучше, чтобы уже все вокруг расцвело-зазеленело. Но ничего. Выкручусь. Не впервой. Можно поехать в санаторий рядом с какой-нибудь водой. Речка, озеро – не важно. Вода – и оранжевый закат. Или желтая дымка рассвета. На таком фоне всегда все отлично получается.

Из-за шума воды Ник не сразу расслышал звонок сотового телефона.

– Привет, это Дмитрий Платов беспокоит. Говорить можешь, не занят?

– Могу.

– Слушай, у меня вот какое-дело. Хочу обсудить с тобой кое-что. Можешь сегодня после обеда подъехать ко мне в агентство?

– Уже два часа. Значит, прямо сейчас ехать? А зачем?

– Приезжай – узнаешь, – хохотнул Дмитрий. – Так я адрес диктую, да?

– Мне записать сейчас нечем. Но ты говори, я запомню.

«Он бы еще в каком-нибудь Подольске или Жуковском офис открыл, – раздраженно подумал Ник, услышав, как далеко от центра располагается агентство Платова. – Это вам не „Supermodels“, до которого ехать полчаса без пробок, и парковка удобная, охраняемая».

Он одевался и пытался объяснить самому себе, зачем согласился на эту встречу. Желание? Нет. Платов – натурал, это ясно и понятно, физического желания к таким мужчинам возникать не может по определению. Хотя у Дмитрия очень выразительное лицо, и работа над его портретами обещала быть любопытной. Да и пропорции тела неплохие. Определенно – как модель он представляет интерес, но не настолько острый, чтобы выпрыгивать из теплой ванны и мчаться на встречу. Тогда что?

« Опасность , – вдруг понял Ник. – От этого мужчины исходит какая-то угроза. Я уже понял: от него можно ожидать чего угодно. Он ни перед чем не остановится для достижения своей цели. И за этим хочется наблюдать. Он приказывает. Я подчиняюсь. Любопытно. Опасность …»

Спустившись к серебристой «Хонде», Ник буквально прыгнул за руль и, не прогревая двигатель, резко рванул с места.

– Я тороплюсь? Прямо как на свидание! – сыронизировал он. И еще сильнее вжал в пол педаль газа. – Что все это значит? Что происходит?..

Он ехал и недоуменно оглядывался по сторонам. Ну и район! Промышленный квартал, автомастерские. Трубы дымят, вокруг сложенные стопки кирпича, бревен, цементных блоков.

– А не привезти ли мне сюда девчонок, одеть в спецовки. Какие-нибудь инструменты вручить? – вслух рассуждал Ник.

Наконец он свернул в нужный поворот и присвистнул. На двухэтажном, кирпичном, нештукатуренном здании красовалась скромная вывеска: «Модельное агентство „Russia“».

– Как сюда только клиенты не стесняются ходить, – заворчал Ник. – И парковка, разумеется, неохраняемая, если этот заасфальтированный, весь в выбоинах, закуток можно назвать парковкой.

«Хонда», конечно, зацепила днищем одну из многочисленных ямок.

– На японской машине с ее низкой посадкой в этом агентстве работать нельзя. Вся зарплата на запчасти улетучится. – Заглушив двигатель, Ник с удивлением посмотрел на стоящую рядом красную «Тойоту-Короллу». – Как эта кроха сюда добирается? А похоже, добирается часто. Если ничего не путаю, это машинка Светы Никодимовой. Видел пару раз, как она с показов на ней отчаливала. У «Тойоты» посадка, наверное, еще ниже, чем у «Хонды»…

Ник прошел в агентство и невольно отметил: хоть внутри помещение производит не такое убогое впечатление.

– Дима… То есть Дмитрий Евгеньевич, – миловидная до примитивности секретарша Платова вмиг сделалась пунцовой. – К вам пришел Ник Перов.

– Перьев!

– Простите, – девушка посмотрела сквозь Ника равнодушным взглядом и вновь повернулась к телефонной трубке. – Он говорит, вы его ждете.

Еще на пороге глаза Ника превратились в камеру. Он наслаждался прямоугольным лицом Дмитрия, смуглым, с ровной гладкой кожей. Карие бездонные очи, а волосы! «Соль с перцем», красиво седеющий брюнет.

Он не сразу понял, что, увлекшись, не пожал протянутую руку.

Дмитрий сверкнул белозубой улыбкой:

– Понятно. Конкурентам, значит, руки не подаешь.