– Вот это я нашел у Хаммонда.

– И что же это такое?

– Было спрятано в кабинете. Зашифровано.

– И о чем здесь говорится?

– Первые два слова – это имя, – пояснил я. – Николас Шуман. Тот богатей, что убил себя на прошлой неделе. Как думаешь, почему Рэй Хаммонд прятал листок бумаги с именем Шумана у себя в кабинете?

– Так о чем здесь говорится? – было видно, что Трэвис потрясен.

– Я еще не расшифровал. И я не дам тебе ни шифра, ни других бумаг, которые нашел там же. Есть еще кое-что, о чем ты не знаешь: Рэя Хаммонда убили возле тайной квартиры, о которой он никому не говорил. И кто-то в ней уже успел побывать. Оттуда вынесли компьютер и папки.

– Черт. А почему ты не…

– Потому что меня достало сидеть в обезьяннике, и я тебе не доверял. Я и сейчас не доверяю, но у меня нет выбора. Оставшийся текст о Шумане я перешлю тебе по электронной почте завтра в шесть утра. Это при условии, что на следующие два дня ты от меня отвяжешься.

– А что ты собираешься делать?

– Попытаюсь вернуть своих друзей.

– А почему ты думаешь, что сможешь их найти?

– Надежд мало, – согласился я, – но я попробую.

– Эта бумажка ни о чем не говорит. Ты сам мог ее напечатать. Почему я должен делать так, как говоришь ты?

– Потому что ты хороший, – откинулся я на спинку стула. – Я помню, как мы ходили с тобой по пиву до того, как случилась вся эта ерунда. И потому что ты отличный коп и прекрасно понимаешь, что в смерти Рэя Хаммонда слишком много странного. – Тут я решил рискнуть. – И потому что в глубине души ты знаешь, что я не виноват в том, что произошло в «Трансвиртуале».

Трэвис долго смотрел в сторону. Все выглядело так, как будто он все еще пытается привыкнуть к новостям о Шумане, но оказалось, думает он совсем о другом.

– Знаешь, что меня больше всего тогда взбесило? – спросил наконец он. – Ты мне нравился. И не представлял никакой опасности. Просто жалкий гопник в поисках заработка, не делающий никому ничего плохого.

– Спасибо, – ответил я. – Мне всегда было интересно, что напишут на моей могиле.

– Тогда я думал, что мы понимаем друг друга, и ты чувствуешь границы, пересекать которые не следует. А когда услышал о том, что произошло в «Трансвиртуале» и что ты к этому причастен, это меня действительно достало. Лично. Я почувствовал, что ты меня предал.

– Ты и половины всего не знаешь, – прервал его я. – Поверь мне.

– За кофе платишь ты, – распорядился Трэвис, вставая. – Завтра в семь утра я проверю свой почтовый ящик. И если я найду там что-то интересное, то у тебя будет сорок восемь часов – но если увидишь тех ребят, позвони в любом случае.

Он взглянул на вывеску ресторана, затем заглянул внутрь. Шеф-повар, опираясь на стойку бара, смотрел порнуху по телевизору, укрепленному на дальнем конце. Его очевидный интерес к происходящему на экране делал наслаждение едой, приготовленной его руками, очень проблематичным. Один из двух посетителей ресторана кололся прямо за столом, а второй лежал как труп, коим, возможно, и был.

– А ведь я сюда захаживал, – сказал Трэвис. – Много лет назад.

– Я тоже, – произнес я. – Все проходит.

– Это точно, – отвернулся лейтенант.

* * *

Я остался за столиком. Через пять минут появилась Хелена. Она выглядела немного подавленной. Я попытался извиниться за свои слова о команде, но она отмахнулась типичным женским жестом, который с виду означает «проехали», но при этом подразумевает, что на самом деле требуется нечто большее, чем просто извинение.

– И что теперь? – спросила она после того, как я рассказал ей о встрече. – Как ты собираешься искать парней в костюмах? Мне кажется, что они охотились именно за женщиной, которая пристрелила этого Рэя Хаммонда. Теперь они ее заполучили. И в твоей жизни больше не появятся.

– Не думаю, – ответил я и попытался вспомнить, рассказывал ли я когда-нибудь Хелене о воспоминании, всегда останавливавшемся в одном и том же месте – дальше я не мог проникнуть. – Ключевая фигура – Хаммонд. – Чем ближе мы к нему подбираемся, тем выше наши шансы обнаружить этих ребят.

– И? – Хелена накинула пальто на плечи.

Вместо того чтобы проверить, что написано о Николасе Шумане, я достал еще один листок и снова включил органайзер. Я велел ему сохранить результаты предыдущей расшифровки и подготовить из них письмо на имя лейтенанта Трэвиса с отправкой в 6 часов утра следующего дня. А тем временем отсканировал следующий листок.

Пока ждал результатов, поднял глаза и увидел, что Хелена с улыбкой наблюдает за мной.

– Что?

– Ты все тот же, – ответила она. – Вечно погружен в свои гаджеты.

– Они похожи на меня, – объяснил я. – По крайней мере, большинство.

– Про твой автоответчик этого не скажешь.

– Это потому что я разрушил межвидовой роман. Он волочился за кофеваркой.

– Ты всегда был ханжой.

На экране органайзера появилось имя – Джек Джеймисон.

– А он здесь при чем? – спросила Хелена, уставившись на экран.

– Ни малейшего представления. Кто это вообще? Я плохо запоминаю имена.

– Ну, этого ты наверняка знаешь. Актер. Лет пятидесяти с небольшим. Всегда играет сенаторов, которым можно верить. Голубой, но отрицает.

Я вспомнил – постоянный герой заметок журнала «Национальный интерес», красная тряпка для всех борцов за права гомосексуалистов и один из популярнейших характерных актеров, недавно ставший получать все более крупные роли. Машина продолжала печатать текст, расшифровывая написанное на листе.

Хелена наклонилась ближе, и мы стали вместе читать. Закончили одновременно и посмотрели друг на друга.

Вокруг стало очень тихо.

Я достал телефон и позвонил Мелку. Он был на каком-то приеме и обещал перезвонить через пару минут.

– Этого не может быть, – сказала Хелена. – Вообще.

– Пожалуй, – выдавил я из себя. Я хотел отстраниться, но не мог. Я ощущал ее запах. Так чувствуют, наверное, запах сигареты через полмесяца после того, как бросают курить: тебе не нужно курево, у тебя его нет, боже упаси, – но ты просто счастлив, что оно существует. Звучит не слишком романтично, но как есть. Я не делаю массаж и не хочу ходить на свидания.

Мелк перезвонил. Джэймисон жил на Голливудских холмах в сорока минутах от ресторана. Адрес он знал наизусть – вероятно, тот был одним из его клиентов раньше. После сообщения мгновенно разъединился, торопясь уследить за бздехом, прежде чем звезда попадет в неудобное положение.

Я собрал вещи и какое-то время сидел неподвижно, прикидывая, что делать дальше. А потом мне пришло в голову, что холодность Хелены вовсе не со мной связана.