кишке.

Зато когда отступил шторм, мне вдруг так легко стало… Взлететь хотелось. Радикулит, геморрой, остеохондроз, все прочие болячки и телесные неприязни, казалось отступили так далеко, как они отстоят от шестнадцатилетнего юноши. По земному хронометражу, разумеется, шестнадцатилетнему.

Появилось желание петь и плясать (на палубе, кстати, нечто подобное и происходило), обнять всех окружающих, расцеловать их, да наговорить кучу приятных слов.

Короче, классическая посттравматическая истерия.

— Быть может, проскочили как и наш караван? — с сомнением произнес князь Михил. — Но для чего?

— Для того же. — ответил я. — А, впрочем, что тут гадать? Причалим — узнаем.

Морской воевода склонил голову в знак согласия, затем насторожился, пососал указательный палец, поднял его вверх и удовлетворенно улыбнулся.

— Парус ставить! — скомандовал он. — Входим в порт!

На недалеко от нас дрейфующем пентекоре на вершину мачты взлетела фигура кого-то невысокого, мальчишечьего сложения, и начала возиться с канатами.

Когда мы с Михилом спустились по трапу на причал, нас уже ожидала целая делегация во главе с Валиссой. Не думаю, что столь ранняя побудка ее порадовала (равно как присутствующих тут же Главного министра и хефе-башкента), но этикет невестка соблюдает строжайшим образом, так что просто положить с прибором на весть о прибытии своего царя не могла никак. Да и по Утмиру соскучилась, наверняка.

— Ваше величество. — она обозначила поклон.

— Царевна. — я также склонил голову в знак приветствия. — Рад видеть вас в добром здравии.

— Счастлива поздравить вас с возвращением в столицу, государь. Однако… — Валисса чуть склонила голову на бок. — Вы отправлялись в путь с моим сыном, вашим внуком, Утмиром, однако я не вижу его в вашем обществе.

— Да вон он. — я ткнул себе за плечо большим пальцем, туда, где от заякорившегося посреди гавани пентекора к пристани шла шлюпка. — Царевич предпочел совершить вояж на боевом корабле, в обществе своего друга Энгеля, а не на холкасе, и я не нашел причин ему в этом препятствовать.

— Увы, молодость всегда алкает общества себе подобных, а не умудренных годами и опытом. — невестка улыбнулась с затаенной грустью. — Но я счастлива, что ваше путешествие прошло вполне благополучно. Признаться, когда несколько дней назад разразился шторм, мы все были весьма встревожена вашей судьбой.

— Да, эта неприятность застала нас не в самом удобном месте, но мастерство князя Михила — я указал на Морского воеводу, — и его сына уберегло нас от встречи с Морским дедом. А вы, дорогая невестка, были ли благополучны во время регентства?

— Слава богам, в Ашшории эти несколько дней все было спокойно. — ответила Валисса. — Хотя без сюрпризов не обошлось.

Она указала в сторону пришвартованных неподалеку лодий.

— Позавчера в Аарту прибыли корабли из Зимнолесья полные товаров, во главе с княжной Нарчаткой, дочерью великого князя Ерхо-Рэймо. Я дала ей аудиенцию в Ежином Гнезде и заверила в вашем скором прибытии. А ваш сват, Вартуген Пузо, — царевна чуть иронично улыбнулась, — как я слышала, убедил зимнолесцев, что им ни к чему затем отправляться в Скарпию, и что их груз у нас возьмут по той же самой цене. Нынче столичная гильдия купцов собирает на это средства. Саму княжну и ее ближайших приближенных я взяла на себя смелость поселить во дворце.

— Весьма разумно с вашей стороны, Валисса. — ответил я. — А Нарчатка, она, я так понимаю, дева-воительница?

— Истинно так, государь. — это до причала наконец добралась шлюпка, и теперь из нее вылезали Энгель и Утмир. — Княжна прославленна и морскими, и сухопутными походами, великий князь не раз упоминал о ней во время нашего пребывания в его чертогах. Увы, покуда мы были в Талдоме, она собирала дань с подвластных Ерхо-Рэймо племен и лично познакомиться с ней мне не удалось. Прошу извинить мою неучтивость, царевна.

— Доброе утро, матушка. — внук отвесил легкий церемонный поклон и, словно бы невзначай, откинул волосы с левой стороны, демонстрируя простенькую медную серьгу в ухе.

— Доброе утро, сын. — тон, которым это было произнесено, можно было бы характеризовать как холодное недоумение. — Позвольте узнать, каким образом следует толковать ваше новое украшение?

Мне вот, кстати, это тоже офигенно интересно.

— Как принадлежность к сословию морских витязей. — не без некоторой гордости ответил Утмир.

— Простите, царевна, мой недогляд. — вновь вступил в беседу Энгель. — Ваш сын изъявил желание во время нашего перехода изучить азы морского ремесла, и когда началась буря, наравне с прочими боролся с волнами, а весь остальной поход был то на веслах, то с парусом управлялся, и вчера, когда мы встали на рейде Аарты, экипаж единодушно решил, что царевич вправе назвать себя моряком. Так мои люди оценили его старание и умения.

— Это старинная традиция. — добавил Морской воевода. — Боюсь, даже я не смог бы запретить им признать царевича Утмира равным пред лицом Висну.

Так-так-так, это чего же внучара такое во время шторма отчебучил-то? За просто грести веслом ему серьгу друджа лысого матросики бы дали.

— Что же, это событие может меня лишь порадовать. — с непроницаемым лицом произнесла Валисса. — Государь наш Лисапет доказал свое право именоваться философом, так отчего его внуку не поступить подобным образом в отношении морского ремесла?

Это вот сейчас была похвала сыну, или шпилька в мой адрес?

— Не желает ли государь проследовать в Ежиное Гнездо? — продолжила царевна. — Завтрак уже готов.

— С удовольствием, дорогая невестка. Я, право, уже проголодался. — взгромоздившись на Репку я повернулся к хефе-башкенту. — Князь, наши корабли получили некоторые повреждения в бурю. Распорядись, чтобы все необходимое для их ремонта немедленно доставили в порт.

— Будет исполнено, государь. — ответил Хурам с Большой Горы.

— Вашего доклада, Штарпен, я ожидаю сразу после завтрака.

— У меня все для этого готово, ваше величество. — ответил Главный министр.

— Ну вот и славно. — я тронул лошадь с места. — Княжну Нарчатку я приму в тронном зале перед обедом.

Для пущего аппетита.

* * *

— Ну а, в целом, как прошло твое регентство? — поинтересовался я у невестки, когда слуги расставили на столе всю посуду и удалились.

Во дворце уже давно привыкли, что за завтраком царь общается с семьей и лишних ушей поблизости