Он мог предположить, что от нее требовалось значительное усилие, чтобы все осмыслить.

– Есть люди, которые получают наслаждение от того, что подчиняют других. В данном случае объект наслаждения – женщины, которых сделали рабынями. Боюсь запутать вас еще сильнее, но не всякая женщина будет выступать против того, чтобы ее использовали на такой лад, хотя в намерения художника не входило это показывать. Его рисунки имеют определенную цель – вызвать возбуждение у того, кто на них смотрит. Притягательность может быть как в самом акте, так и в нюансах, связанных с доминированием и беспомощностью. Но иллюстрации есть иллюстрации, и их возможности ограниченны, буквально и фигурально.

Когда Рия заговорила, голос ее едва слышался. Она продолжала смотреть на свои сложенные руки.

– Я думала, на женщинах просто браслеты. Я думала, они цыганки. – Она покачала головой, внезапно почувствовав слабость и тошноту. – Но я думаю, какая-то часть меня понимала, что здесь кроется нечто большее, что-то, на что я откликнулась, не вполне осознавая. Когда я… когда я трогала… то есть когда вы и я блу… – Рия прикусила язык. Слово, которое она не смогла произнести, больше не казалось ей уместным.

– Когда вы доставляли мне удовольствие, – пришел ей на выручку Уэст. – Давайте назовем ваши действия так и постараемся обойтись без более детальных описаний, если, конечно, такой подход не оскорбляет ваших чувств.

Рия покашляла, прочищая горло, но спазм все еще мешал говорить. Ей приходилось с силой и натужно выдыхать, чтобы произносить слова.

– Когда я доставляла вам удовольствие, я поразилась… странному ощущению, что я одновременно и командую, и подчиняюсь. Я никогда… никогда не испытывала ничего подобного раньше, и я… Я думаю, мне очень даже понравилось такое противоречивое ощущение. Я очень сильно боюсь, что оно меня возбуждает.

Уэст ясно видел, что она переживает, и мог лишь догадываться, чего ей стоило это признание. За одну ночь она познала ярость страсти, доселе ей неизвестную, а теперь она еще и обнаружила двойственную природу ее зарождения. Он повернулся, чтобы лучше видеть Рию. Обычно она не отводила глаз, но сейчас она не хотела смотреть на него прямо. Он перегнулся через разделявший их барьер и нежно взял ее за подбородок:

– Посмотрите на меня, Рия. – Она медленно повернула голову. – Того, что вы испытали, не стоит бояться. Вы сами сказали, что женщина должна знать все. Случившееся между нами сегодня просто надо принять. Если сейчас вам так не кажется, то вы отрицаете собственную природу. Вы думаете, я не разделял с вами те же эмоции? Какое еще я могу представить доказательство того, что я тоже испытывал возбуждение?

Рия едва заметно покачала головой. Смотреть ему в глаза ей было невероятно трудно. Она прикусила губу, сильно, почти до крови, почувствовав себя такой непоправимо юной и беспомощной, и не кто иной, как Эван Марчмен, пришел к ней на помощь, чтобы спасти от последствий ее же бездумной неосторожности. С ним она в безопасности. Но ведь она давно уже выросла, так почему же сейчас, двадцать лет спустя, ситуация повторялась?

Уэст бережно провел подушечкой пальца по ее надкушенной губе, заставив разжать зубы.

– Я не могу повторить за вами, что не понимал содержания рисунков. Я знал, что в них, когда взял книгу у Беквита. Более того, именно потому я и взял у него книгу. Я не хотел, чтобы вы ее видели. Я не хотел, зная, что в ней, дразнить вас, предлагая прокомментировать содержание. На мне лежит ответственность за случившееся. И не важно, хотел ли я произошедшего или хотели его вы. Как я понимаю, здесь и заключается самая суть того огня, что горит, даже если у вас и нет опыта.

– И снова вы хотите меня защитить.

– Да, полагаю, что так, и думаю, что поступаю правильно. – Она удивила его тем, что не стала пытаться разубедить его. Он убрал с виска выбившуюся прядь. – Я потерпел первую неудачу на пути вашего опекунства. Быть вашим опекуном для меня все равно, что лисе охранять курятник. – Уэст заметил ее улыбку и обрадовался, что сумел вызвать ее. – Уверен, что Уильям думает так с самого начала и Маргарет пришла к тому же выводу. Мой слуга гадает, что я замышлял, когда решил привезти вас сюда. Мои друзья стали бы многозначительно переглядываться, считая, что знают ответ.

– А каков ответ? – тихо спросила она. – Я сама не знаю.

– Не знаете? Вы выразились вполне точно, заметив, что я трус. Я не хотел в одиночестве предстать перед братом и невесткой.

– Ах вот как!

– Вы разочарованы?

– Да, есть немного.

Она вновь отвела от него взгляд. Он чуть повернул голову, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Вы ведь на самом деле не питаете ко мне нежных чувств? Или уже успели развить их в себе?

– Нет.

– Прекрасно. Вы мне очень нравитесь, Рия, но, честное слово, более глубокие чувства могли бы безнадежно усложнить наши отношения.

Рия кивнула:

– Я понимаю. Вам не надо тревожиться. Вы мне достаточно нравитесь. Я полагаю, что не смогла бы доставить вам удовольствие, если бы вы мне не нравились.

Хорошо, что Уэст сидел на середине кровати, иначе он мог бы с нее упасть. Он всегда выступал за откровенность в словах и поступках, но Рия своей откровенностью просто выбивала почву у него из-под ног. Он вдруг почувствовал ком в горле.

– Да, – прохрипел он. – Тут что-то есть.

– С вами все в порядке?

Решив, судя по ее виду, что она сейчас начнет стучать его по спине, Уэст перехватил ее запястье.

– Спасибо, все хорошо. – Он чуть ослабил хватку, но руку не отпустил. – Вы ведь понимаете, что повторения сегодняшней ночи не будет?

– Я не понимала, но теперь понимаю.

– Что касается второй иллюстрации, то воспроизведения ее тоже не будет.

– С вами, вы хотите сказать.

– Что?

– С вами, – повторила она. – Вы не можете приказать мне не вступать в сексуальные отношения с другим мужчиной.

Уэсту сразу пришло в голову слово «блуд».

– Ваши намерения относительно брака изменились?

– Нет.

– Тогда у вас не будет сексуальных отношений ни с одним мужчиной.

Рия выслушала его нотацию и без колебаний произнесла:

– Хотите показаться занудой, да?

– А вы хотите меня спровоцировать.

Она одарила его улыбкой. Самодовольно-надменной.

– Вы уверены?

Он хотел сказать, что не уверен ни в чем, что касается Рии, но он скорее бы умер, чем признался ей.

– Вы получаете истинное наслаждение, говоря мне колкости.

– Возможно, но лишь для того, чтобы спасти хоть чуть-чуть свою шкуру.