– Завтра мы уезжаем, и будет этот сказочный ужин, и мы хотим, чтобы вы тоже приехали! Пожалуйста, Бриони, скажите, что приедете! Мама сказала, чтобы я обязательно вас пригласила.

– Ну, – начала я с сомнением.

Но мистер Андерхилл, уловив новую тональность в голосе дочери, перестал созерцать пруд и по траве подошел к нам.

– Кэти имеет в виду Лондон, мисс Эшли. Я доверил ей пригласить вас, но, кажется, она толком не объяснила. Завтра вечером мы устраиваем прием. Он был запланирован давно, это ежегодный прием, и мы пригласили некоторых друзей. Вы окажете нам честь, если тоже присоединитесь. Как я уже говорил вам, мы на несколько дней поселимся в Лондоне, пока не переедем в Париж, так что заодно это будет, можно сказать, и прощальный ужин. Стефани сегодня полдня висела на телефоне, страшно хотела видеть вас на этом ужине. Пообещайте, что придете.

– Пожалуйста, пожалуйста! – воскликнула Кэти.

– Страшно любезно с вашей стороны, спасибо большое. Мне бы очень хотелось прийти, но...

Я заколебалась.

Кэти тут же забеспокоилась:

– Бриони, мы не хотим навязывать вам то, чего вам не хочется. Может быть, это слишком скоро после смерти вашего отца?

– Нет, дело не в этом.

Я подумала, что, если прием был назначен раньше, Эмори и Джеймс обязательно будут там. Если, конечно, Джеффри Андерхилл не дал Эмори понять, что больше не желает его видеть. Я подумала, что он запросто мог это сделать.

– Тогда, пожалуйста, приходите, – стала уговаривать Кэти. – И я поверю, что вы действительно меня простили за этот ужасный проступок. Когда я думаю об этом... Стоявший рядом Джеффри Андерхилл вмешался:

– Возможно, у мисс Эшли здесь много дел, Кэт. Не забывай, она только что вернулась. – Потом обратился ко мне: – Будет чудесно, если вы найдете для нас время, мисс Эшли, но не давайте Кэт давить на вас. Я знаю, она и Стефани будут польщены, если вы придете, но, пожалуйста, не затрудняйте себя немедленным решением. Вы бы не могли позвонить нам утром, когда все обдумаете?

– Видите ли, – тепло сказала я, – мне очень хочется прийти, и я в самом деле постараюсь. Я могу приехать утренним поездом.

Оба восприняли это с таким энтузиазмом, что можно было подумать, прием устраивался исключительно в мою честь. После ужина они лично отвезут меня в отель «Дорчестер», как сказал Джеффри Андерхилл, «снимут там номер» для меня и привезут обратно в Эшли на следующий день или когда мне будет угодно. В общем, сделают все, если только я почту их прием своим присутствием. Я не могла говорить, о чем думаю: если мои троюродные братья приглашены и если Эмори, который умеет держаться в обществе снобов, возьмет на себя труд прийти и употребить все свои чары... В общем, ради Кэти, да и всех остальных, в конце концов я приняла приглашение, с горечью подумав, что в крайнем случае опять пущу в ход шантаж, только бы мой старший троюродный брат оставил девушку в покое и дал ей отдышаться.

Взглянув на Джеффри Андерхилла, я увидела, что он читает мои мысли. Едва заметно кивнув, он бросил сигару в воду и сказал:

– Не беспокойтесь, я позабочусь об этом.

– О чем? – спросила Кэти.

– Я уверена, вы сумеете, – сказала я.

Кэти переводила взгляд с меня на отца и обратно.

– О чем это вы?

Мистер Андерхилл вышел за калитку, обнял дочь за плечи и прижал к себе.

– Тебя это не касается. Теперь попрощайся, и не будем больше надоедать мисс Эшли.

– До свидания, – сказала я.

Они вместе рука об руку прошли через сад с сумрачными яблонями; он наклонил голову, слушая, а она запрокинула свою вверх, возбужденно что-то рассказывая. Ребенок, избежавший наказания, и мужчина, умеющий обо всем позаботиться. Вот так, подумала я. А мне пора вернуться к своим проблемам.

Оказалось, что дрозд уже давно поет. Скоро появятся совы, а потом зажгутся звезды.

В некотором унынии я заперла калитку, вернулась в коттедж, выудила из тайника Брука и включила настольную лампу.

ЭШЛИ, 1835 ГОД

Он сбросил одеяло и, как был голый, бесшумно подошел по ковру к окну. За открытыми ставнями возникло серое пятно дневного света. Он широко распахнул окно и высунулся наружу. На темных изгородях лабиринта сверкала роса.

Было больше времени, чем он думал. Из трубы над кухней уже поднималось тонкое перышко дыма. Впрочем, неважно. Еще не зажжены огни, и никто не увидит, как он пройдет через боковую дверь.

А она – она к тому моменту будет дома, и оба окажутся в безопасности.

Мне сны мои предсказывают радость.

У. Шекспир. Ромео и Джульетта. Акт V, сцена 1

Я поужинала и целый час читала, но дочитала всего до триста пятьдесят седьмой строчки.

Врага отцова полюбить? Чудное дело:

Самой же зла себе искать! Иль благо надоело?

Так выражается Джульетта Артура Брука. Вздохнув, я закрыла книгу, откинулась на спинку и пригладила волосы, словно стараясь прояснить и перетасовать спутанные мысли и ускорить их ход. Наверное, глупо читать дальше – все равно невозможно во что-нибудь вникнуть, поскольку мои мысли бежали вперед в поисках неизвестно чего, какой-нибудь путеводной нити по этому, еще одному, лабиринту. Но нужно искать, если придется, до самой последней три тысячи двадцатой строчки... И я взялась снова.

Когда она легла, как подобает, спать,

Сон все никак не приходил, и перед ней опять

Тревожных, беспокойных мыслей вился рой,

И напрочь сон исчез из глаз, и так в тиши ночной

Она ворочалась, стремясь уснуть, но вновь

Покоя не давали страх и страстная любовь.

Я стойко билась еще минут двадцать, потом захлопнула книгу. Конечно, можно подождать. Немыслимо за ночь все это прочесть, а если завтра я поеду в Лондон, то возьму книгу с собой и покажу кому-нибудь из Кристи, кто сможет оценить ее. Для приличия надо бы сначала показать ее Лесли Оукеру, но он, конечно, поймет.

Я отложила книгу в сторону и взяла «Нового Ромео» Уильяма Эшли. И снова из центра лабиринта на экслибрисе на меня зарычала и заскребла когтями дикая кошка. Карта? Определенно карта. Ну и что? Я перевернула титульный лист и пробежала пальцем по содержанию:

Горный леопард.

Лабиринт.

Прощание Коридона.

Плач Минотавра.

Что за дворец здесь был?

Любовник покидает свою возлюбленную.

Любовник возвращается.

И так далее.

Что ж, эти стихи не могут быть хуже творений Артура Брука, и, по крайней мере, у них то преимущество, что они гораздо короче. Я перевернула страницу.