Бруно поругался еще немного на фьорда Плевако, увидел печенье для Фиффи и совершенно нагло его слопал, заявив при этом, что к тому времени, как моему питомцу понадобится подкрепиться, оно все равно успеет испортиться. Потом он опять поругал адвоката, но уже не с таким пылом — съеденное подняло ему настроение и сделало более терпимым к чужим недостаткам.

— Вот оправдают нас полностью и вернут все, тогда посмотрим, что она скажет, — заявил он, имея в виду Фелан. — Разве можно сравнить меня и этого самого Плевако?

«Плевако» он презрительно покатал на языке, подчеркивая неблагозвучность фамилии и свое отношение к ее носителю.

— Можно, — неожиданно для себя сказала я. — Он и сам по себе что-то представляет, без поддержки семьи. Да и не требует от своей девушки, чтобы она что-то там меняла в угоду его вкусам.

На удивление, брат не рассердился, лишь посмотрел на меня как на неразумного ребенка и усмехнулся.

— Ну-ну, посмотрим, — сказал он. — Думаю, она прекрасно понимает, что Феланиэль Берлисенсис звучит намного лучше, чем Феланиэль Плевако.

Я вспомнила, как увлеченно она изучала книги на кафедре, и подумала, что аспирантку, кажется, устраивает и собственная фамилия — Фелан Керрингтон звучит тоже очень неплохо, особенно если написано на корешке такого вот толстенного фолианта. А уж как здорово будет смотреться Лисандра Берлисенсис. Я мечтательно прикрыла глаза. Лисандра Берлисенсис, «Особенности влюбленности у магических питомцев растительного типа первого года жизни». Или Лисандра Кудзимоси? Наверное, второй вариант даже лучше, выглядит солиднее и больше подходит для научной публикации, не касающейся вопросов искусства.

— Лисси, ты же поговоришь с Фелан, чтобы она меня выслушала? — тоном, не допускающим возражений, сказал Бруно. — Смотрю, вы с ней сдружились за время моего отсутствия. А ведь если бы ей я был безразличен, она бы и тебе не помогала.

— Мне кажется, ты не прав, — ответила я. — Фелан будет помогать вне зависимости от того, чьими родственниками являются те, кто в помощи нуждается.

Бруно снисходительно на меня посмотрел, скептически хмыкнул и ушел, не забыв на прощанье повторить мне, чтобы я непременно убедила Фелан с ним поговорить, и опять пройтись по фамилии и поведению Плевако. Похоже, больше всего его угнетала необходимость иметь с ним дело, да еще быть благодарным за помощь. При виде нашего адвоката брата просто трясти начинало от злости. А вот фьорд Плевако был неизменно вежлив и невозмутим. Но что думают адвокаты о своих клиентах, знают только они. Хороший адвокат подобные размышления не делает достоянием общественности.

Перед сном я немного посидела рядом с Фиффи, погладила его по веточкам. Пусть он пока спит, но должен же он понять, что здесь его любят и ждут, когда он наконец проснется. И пусть ему снится что-то хорошее. Как они помирились с мандрагорочкой, к примеру. Я тоже обняла подушку и представила, как было бы хорошо, если бы Бруно не стал меня дожидаться этим вечером. А такой удобный случай был. Когда мне еще удастся оказаться с деканом наедине в помещении, дверь из которого могу открыть только я?

Мечтать можно было очень долго, но меня ждали недоделанные задания, которых, к счастью, было не так уж и много, и кровать, в которой перед сном так хорошо думалось и планы строились просто отлично. Настроила я их столько, что заснула счастливая, с мыслью, что у меня все непременно должно получиться. Прямо завтра. Главное — не упустить следующий шанс.

Но следующего шанса оказалось не так-то и легко дождаться. Кудзимоси был все время занят, застать его в одиночестве было невозможно, и проходил он мимо меня с такой скоростью, что я едва успевала проговорить: «Добрый день, фьорд Кудзимоси», обратиться к нему с просьбой не было никакой возможности. До соревнования по гриффичу.

Все время до него Рональдс гонял нас на тренировках так, что даже Майзи, которая полет обожала, была рада вернуться в грифятню, получить от меня законно причитающееся ей лакомство и обессиленно свернуться клубочком в своем деннике. Все-таки просто летать намного легче, чем постоянно метаться внутри небольшого пространства, да еще и следить за своим хвостом, который так и норовит попасть по другому игроку или его грифону. Да, пожалуй, у хвостов есть определенные недостатки, если их не контролировать.

Об этом я и размышляла, стоя напротив команды Воздуха. Фабиан демонстративно смотрел сквозь меня. Алонсо вообще не проявлял интереса к предстоящему мероприятию. Чуть одутловатое лицо и синяки под глазами явно указывали на то, что он пытался свое разбитое сердце залечить бутылкой с чем-то очень крепким. Причем не одной бутылкой и не один день. Зря Фабиан решил его сегодня в основной состав ввести. Толку от Алонсо как от игрока не будет. Лучше взять менее опытного, но более азартного, который хотел бы непременно выиграть и приложил бы для этого все свои силы. Или капитан воздушников уверен, что опытность Росинанта более важна, чем заинтересованность его хозяина? Или ему вообще результат этой игры неинтересен?

Но воздушники сегодня действовали жестко, без шуточек, как это было прошлый раз. Алонсо механически отыгрывал свою роль, но я поняла, почему Фабиан не стал его менять. Опыт совместных игр был ему на руку. Они и с безучастным Алонсо представляли нешуточную угрозу. Но мы были сильнее, и мы очень хотели победить. Более того, мы были уверены, что сделаем это, что пришел конец бесконечных проигрышей факультета Земли.

Нет, воздушники сдаваться не собирались, они отыгрывали всевозможные комбинации в стремлении добраться до наших ворот, им даже удалось забить один мяч. Но мы-то забили три и на этом не остановились бы, только время как-то незаметно закончилось, и просвистел финальный сигнал.

— Спасибо за прекрасную игру, — с явным намеком процедил мне в лицо Фабиан, имея в виду совсем не гриффич.

— Боюсь, что моя игра, фьорд Чиллаг, и в подметки не годится вашей, — едко ответила я. — Где уж мне тягаться с таким опытным монстром. Это обычное везение, не больше.

На удивление, Фабиан не разозлился, лишь усмехнулся и спросил:

— Может быть, реванш?

— Нет, результат игры изменению не подлежит, — твердо ответила я.

— Жаль, — заметил он и отошел.

Я проводила его взглядом и подумала, что как-то не очень его поведение согласуется с тем, что я ему совсем не нужна. Но эта страница в книге моей жизни теперь навсегда перевернута, наши пути с Чиллагом-младшим разошлись, чтобы он там ни думал, и теперь пересечься мы с ним можем разве что на аллее парка академии. Тут к нам подошел декан, и мне стало совсем не до Фабиана и его непонятного поведения. В этот раз Тарниэля никакие проверяющие не отвлекали, и на игре он был с самого начала. Пока мы боролись с воздушниками, мне, конечно, было совсем не до того, чтобы замечать его перемещения, но если он здесь сейчас — значит, мужественно следил все это время за нашими усилиями.

— Мы молодцы, фьорд Кудзимоси? — гордо спросил Рональдс.

— Конечно, — усмехнулся Тарниэль.