Это вопрос, который они должны были мне задать давно, в тот самый момент, как увидели меня, но додумалась до него только обдолбанная Лиана.

Я думала над тем, что скажу, когда у меня спросят, как я оказалась в этом доме и что я тут делаю, но так и не пришла к какому-то мнению, а потому решила, что сориентируюсь по ситуации. И вот она, ситуация, — а я до сих пор не решила, что мне говорить.

— Людмила наняла меня, чтобы разобраться с гардеробом прежней хозяйки. — Все знают, что лучше меня никто не разбирается в шмотках. — Я приехала сюда только сегодня, ближе к полудню, и все это время занималась гардеробом.

— Так это ты сказала ей, что мы тут? — Алекс капризно надул губы — кто-то когда-то сказал ему, что он похож на молодого Брэда Питта, и он поверил, теперь надувает губы для достоверности. — Зачем?

— Затем, что она меня заверила: дом пуст, никто не помешает. Здесь материальные ценности, пропадет что-то или сломается — кто будет виноват? А вы и рады стараться, вон сколько чашек переколотили!

— Это дом моего отца, переколотили — и ладно!

— Именно что отца, а не твой! — Это наш вечный спор с Алексом. — Ты какое имеешь отношение к его собственности?

Беда всех этих богатых деток как раз в том, что они не понимают ничего о праве собственности. Они считают, что если папа нажил деньги и недвижимость, то они автоматически имеют право на весь этот праздник, а ведь это не так. Да, папа оплачивает счета и позволяет вести определенный образ жизни, а завтра папа решит, что — баста, карапузики, кончилися танцы! И давай-ка, сын, вливайся в семейный бизнес. Или, например, иди в монастырь. Или что угодно, мало ли. И тут либо подчиниться, либо оказаться без денег, недвижимости и машины и без какого-то внятного умения, позволяющего прожить хоть как-то. И вот уже право собственности показывает свой оскал во всей красе.

Но Алекс этого не понимает.

— Она пришла в дом… позвонила тебе?

— Нет. — Мне даже лгать не приходится. — Видимо, она сразу направилась сюда, потому что я ее не видела. И, скорее всего, она не была рада видеть здесь вашу теплую компанию.

— Нет, не была. — Алекс покачал головой. — Но, в отличие от тебя, она понимала, что я сын своего отца и имею право здесь находиться.

— На самом деле — нет, не имеешь. — Янек вдруг решил принять мою сторону. — Дом не твой. Но это сейчас не важно. Давайте вспомним, как все было: вот мы все вместе — заходит эта дама, ты выходишь вместе с ней. Лиана и Пауль отправляются за выпивкой — куда еще вы ходили, кстати?

— Говорили же — туалет искали. Потом сразу вернулись сюда. — Пауль вздохнул. — Там в баре виски был и коньячок… В общем, поискали выпивку, интересно же попробовать. Ну, и загрузили столик всем, чем бог послал.

Я думаю, они выходили, чтобы понюхать кокса, именно эта одна, но пламенная страсть держит данную парочку вместе, а не взаимный постельный интерес… Нет, понятно, что Паулю интересна Лиана в таком ракурсе, а вот Лиане прыщавый косоглазый Пауль вряд ли нравится так, как он хотел бы.

Скорее всего, кокс достает Пауль, у Лианы своего толкача нет.

— Хорошо, Алекс пошел со своей теткой… Куда вы с ней пошли, Алекс? Где она тебя отчитывала?

— Она меня не… — Алекс запнулся. — Ладно, какая разница. Мы были на кухне… Вернее, там столовая, вот там мы и были. Потом вышли в холл, она захотела посмотреть, что мы делали в доме, и мы зашли в бильярдную, пробыли пару минут, потом я ушел, а она еще там оставалась.

— Ты ушел, потому что вы рассорились?

— Что за вопросы, Адель! — У Алекса кишка тонка послать меня подальше. — Я рассердился и наговорил ей… ну, всякого. И ушел.

— Понятно.

— Ничего тебе не понятно! — Алекс подскочил и взмахнул руками, словно собираясь взлететь. — Отец держал ее при себе, и, когда мамы не стало, она осталась. Отец поручал ей то одно, то другое, доверял ей, а она… Она думала, что может командовать мной! Только это не так, и сегодня я ей это наконец сказал.

Он зябко повел плечами — в зале и правда прохладно, откуда-то тянет сквозняком.

— И ты никого больше не видел?

— Нет, никого, — мрачно качает головой Алекс. — И когда я уходил, она оставалась там, где мы говорили, живая и здоровая. И я думаю, она собиралась поехать домой и наябедничать отцу.

— Может, она ему позвонила?

— Нет, Адель, ты не знала ее. — Алекс горько засмеялся. — Она бы не стала звонить, ей нужно было говорить с отцом с глазу на глаз, притвориться обеспокоенной, манипулировать… Нет, она бы не стала ему звонить.

— Понятно. — Янек покосился на меня. — Чувак, у всех есть проблемы в семье, поверь, это обычное дело. Ладно, проехали, идем дальше. Когда все ушли, мы с Августой оставались здесь, рассматривали портрет и беседовали. А где были вы, Адель? Ты все-таки как-то представишь нам своего спутника?

— Ну, я иногда представляю его в джакузи с пеной и с вином в бокалах на высоких ножках. — Я ухмыльнулась. — Это Влад, мой приятель. Он здесь Интернет подключал, когда я приехала. И решил немного помочь мне, у него оказалось свободное время.

— Вот как? — Янек прищурился. — Что ж, занятно.

— Ага.

— И потом ты решила принарядиться? Кто бы сомневался! Когда ты дорвалась до кучи шмоток, то не смогла устоять.

— А от меня и не требовалась подобная стойкость. Конечно, я кое-что примерила, это не запрещено условиями моей договоренности с работодателем, и пока вы не пришли, мы с Владом собирались устроить вечеринку — потанцевать, послушать старые пластинки и напиться.

— И что же вам помешало?

— Да вот вы и помешали — ввалились сюда, а теперь все испорчено, еще и труп образовался, как теперь все это разрулить, я не знаю.

Мы с Янеком вполне готовы подраться, и я прикидываю свои шансы. Пожалуй, я справлюсь, в Итоне его учили чему угодно, только не драке с такой, как я. И он знает, что не выстоит, не покалечив меня, а ему этого совсем не хочется.

— Мы везде искали тебя.

— Ага, особенно тупая корова все глаза проглядела!

— Мать не виновата в гибели твоей сестры.

— Виновата.

— И сколько времени тебе нужно, чтобы смириться с тем, что случилось тогда?

— Нет такого времени.

— Это безумие, Адель.

— Да пошел ты!

И это тоже наш вечный с ним спор.

Отчего-то все, кто претендует на какую-то близость со мной, пытаются меня переделать. Всем кажется, что я должна думать и поступать так, как они себе представляют, что я должна поступать или думать. И никому даже в голову не приходит, что мне плевать с пожарной каланчи и на их ожидания, и на них самих. Мне не важны отношения с ними, и я представить себе не могу, что стану прогибаться под любого из них просто потому, что они хотят каких-то отношений — дружеских, родственных или бог знает каких еще.