Проснулась она, лежа поперек маминой кровати. За окном шел дождь, ленивый, затяжной.

«Ну вот, догрохало», — подумала Анжи и блаженно закопалась носом во вкусно пахнувшую мамину подушку. Теперь и подавно можно было никуда не ходить.

Но ее идиллию с подушкой и одеялом нарушил резкий удар в окно.

Анжи секунду смотрела в пасмурное небо, соображая, снится ей это или нет, ночь сейчас или все-таки день.

Нет, день. За стенкой шаркала тапочками баба Ариша, гремела ведрами.

В стекло снова постучали, а потом в окне появилось встревоженное лицо Воробья.

— Все спишь? — затараторил он, вертя головой на тонкой шее. — Глеба в больницу увозят! «Скорая» уже приехала.

— Как увозят?

Анжи вылетела на улицу в чем была — в сандалиях и длинной футболке. Увидев ее, Воробей крякнул и снял куртку.

Дорога расквасилась, ноги скользили на глине. Поселок выглядел вымершим — все сидели по домам. Только около гостевого домика стояли вездесущие бабушки. Рядом белел бок машины «Скорой помощи».

Анжи с Джеком пробились вперед, к ним из-за калитки шагнул Лентяй.

— Его мама тоже ничего не понимает, — пожал он плечами. — Ночью у Глеба судороги начались, он все кричал, потом чуть из дома не убежал. Она к нам — у бати телефон взяла, мы потом ходили машину на перекресток ловить, чтобы мимо не проехала.

— Что с ним? — одними губами спросила Анжи, чувствуя, как неприятный холодок пробирает ее до самого сердца.

Лентяй снова пожал плечами. Но тут распахнулась дверь, появились санитары с носилками. Лицо Глеба было бледным, заострившийся подбородок упрямо смотрел вверх.

За врачами вышла Светлана. Несмотря на дождь, она опять была в темных очках, волосы прятались под шарфом, кончик носа был красным.

На секунду она остановилась рядом с перепуганными ребятами и, не глядя на них, проронила:

— Какой странный припадок! Никогда такого не видела. Может, его гроза напугала? Вот мой телефон, если что-то понадобится, звоните, — в ее тонких пальцах появилась белая картонка. — Спасибо, что вы были с Глебом. Он… сложный мальчик. — Она пошла к калитке, но снова остановилась: — Там у меня книги остались, если хотите, возьмите себе.

Хлопнула дверями машина. Зачихал, зафыркал мотор. «Скорая помощь» уехала, оставив после себя дождь и тяжелый запах выхлопных газов.

— Вот и отдохнули, — передернул плечами Воробей, так что от него во все стороны полетели брызги. — Ну что, пошли книги смотреть?

В гостевом домике все было перевернуто вверх дном, подушки валялись на полу, одеяло комом топорщилось в кресле. Рваная бумага, обрывки тряпок…

— А почему она сразу «Скорую» вызвала? — Джек лениво прошелся по комнате, оставляя за собой грязные следы. — Он у нее разве припадочный?

— Если бы ничего не случилось, Глеба не забрали бы, — оборвала его Анжи.

В голову лезли разные мысли, одна страшнее другой. Она старательно морщилась, моргала, пытаясь настроить себя на иной лад, но картинка сегодняшней ночи упорно возвращалась к ее внутреннему взору.

— А она сюда надолго приехала. — Лентяй присвистнул, оглядывая три стопки книг. — Прямо Ленинская библиотека! Как она это все доперла? Они ведь на автобусе приехали?

Никто ему не ответил, каждый был занят своим. Джек пинал ногами подвернувшийся обрывок бумаги, Лентяй перебирал книги, Анжи с ужасом смотрела на одну из кроватей, усыпанную свежесорванной травой.

— Прямо сеновал какой-то, — покачал головой Воробей, старавшийся далеко от Анжи не отходить. Он, единственный среди всех, лучился довольством. Глеб уехал, а значит, угроза лишиться дамы сердца его миновала. Теперь все могло стать как раньше.

— «Готический английский роман», «Призраки в английской литературе», «Обряды и праздники славян», — читал заголовки книг Серый. — Я от одних названий уже фигею, ясно, почему Глеб скопытился.

Анжи подняла на него глаза. Ей очень хотелось рассказать, ЧТО произошло с Глебом, — о цветке, о Лутовинове и о том, как странно он исчез. Но сейчас, в этой разворошенной комнате, среди брошенных книг, говорить об этом было неудобно. Все равно что обсуждать гадкие подробности жизни только что умершего человека.

Она отобрала у Воробья визитную карточку Светланы, покрутила в руках.

Очень хотелось уехать домой. Все бросить и сесть в автобус, чтобы уже через два часа оказаться в знакомой мирной обстановке, подальше и от Тургенева, и от его темного предка.

Дожди зарядили не на шутку, похолодало, август норовил превратиться в октябрь. На счастье Анжи, мать засобиралась в город. Пока складывался их небогатый гардероб, Анжи в последний раз обошла окрестности. Луг, где было рассказано столько историй и сожжено столько костров, пруд, усадьба. Анжи прошла вдоль забора, заглянула под куст. Яма становилась все заметнее и заметнее, теперь она была полна воды и опавших листьев. Анжи прошла в центральные ворота и сразу за церковью свернула направо, пробежала дорожкой-змейкой и выбралась на Варнавицкую плотину. На другом ее конце стояла одинокая фигура. С Анжи мгновенно слетело сонное настроение, события месячной давности тут же встали перед ее глазами. Но вот человек шевельнулся, превратившись в Лентяя.

— Тебе не кажется, что здесь что-то изменилось? — спросил он, передергивая плечами, видимо, стоял он здесь уже давно и основательно замерз.

— Что здесь может измениться? — поморщилась Анжи, видевшая это место в разные времена года. — Вода и есть вода…

Фразы своей она не закончила, только сейчас заметив, что вода действительно стала другой — серой, блеклой, невзрачной. Да и сама плотина как будто осела, словно из нее ушли последние соки. Лощина, начинавшаяся за прудом, терялась в дымке дождя.

— Я тут кое-что прочитал, — Лентяй выдернул из-под куртки книгу «Обряды и праздники славян». — Что у вас тогда произошло?

— Ничего! — отвернулась от него Анжи. Она решила все это забыть, и она забудет. Хватит с нее мистики! В конце концов последние дни в поселке прошли спокойно, никто больше ее не тревожил, никто не ходил под окнами, не таскал с ее головы резиночек. Словно все, что нужно было от нее получить, таинственные силы получили и успокоились.

— Ты, если что, звони, — буркнул Серый, снова превращаясь в дождевой столбик. — Что-нибудь придумаем.

То же самое ей сказал Воробей, когда они уже стояли на остановке.

— Сговорились вы, что ли? — буркнула она, поправляя сползавший с плеча рюкзак.

Но очень скоро, уже в городе, ей пришлось вспомнить об этом предложении. Началось все с того, что, разбирая свой рюкзак, она внезапно обнаружила на его дне куколку из травинок. Ту самую, что ей принес таинственный доброжелатель в день перед Иваном Купалой. Прошло уже больше месяца, а куколка выглядела свежей, зеленые травинки словно были только-только сорваны. На талию куколки была намотана резинка. Вместе с куколкой из рюкзака выпала карточка писательницы.