– Я не хочу в подвал.

– Вот и я о том же… Ты будешь умницей, и я создам тебе все условия. Ты будешь умницей, и я помогу твоему брату выйти на свободу.

– У него и без вас есть люди, которые могут помочь, – покачала головой Катя.

– Не все так просто, дорогая. У твоего брата есть враги. У друзей твоего брата тоже есть враги. И эти враги давят на них со всех сторон. Поверь, твоему брату будет очень-очень трудно…

Катя не хотела верить Красницкому. Более того, возникало чувство, что все это большой обман. Но Феликс Михайлович говорил очень убедительно, и взгляд у него завораживающий. А потом она прекрасно понимала, чем занимался ее брат и его друзья. Спартак – большой криминальный авторитет, и дела у него такие же преступные. И тот же Мартын занимается не только легальным бизнесом, там и «крыши», и контрабанда, и все такое прочее. И в криминальной среде у них есть враги; милиция, опять же, не дремлет. Тяжело сейчас приходится Спартаку, и Мартыну наверняка не сладко. А Красницкий – олигарх, у него большие связи в самых высоких кругах. Он может помочь Спартаку. А может сделать Катю своей вечной пленницей. Он все может. Именно эту мысль он и внушал.

– Я должна помочь своему брату? – завороженно спросила она.

– Да, ты должна помочь своему брату, – поднимаясь со своего места, сказал он. – Да, ты должна помочь самой себе. Станешь умницей, и у тебя все будет хорошо. А если станешь большой умницей, то вернешься на сцену…

– И как мне стать большой умницей?

– Для этого ты должна стать женщиной. Моей женщиной. Только моей женщиной. Ты должна угождать мне во всем… Поверь, это совсем не трудно. Надо только расслабиться…

Он вплотную подошел к ней, обжал ногами ее бедра, руками обхватил голову, лицом прижал к своему животу. Катя поняла, что ему нужно. И взбунтовалась.

Не будет она умницей, не станет угождать этому извращенцу.

– Пошел ты!

Она оттолкнула Красницкого и выбежала из комнаты в холл. Никто не гнался за ней, и она беспрепятственно добралась до прихожей, и только накрепко запертые двери остановили ее.

Катя глянула на окно, но и там преграда. Решетки на окнах наверняка крепкие, иначе бы ей не позволили свободно ходить по дому.

Охранник вышел к ней неторопливо, с непроницаемо спокойным лицом. Не человек, а мумия какая-то, только тело не высохшее, а напротив, крупное и насыщенное физической энергией.

– Пошли, – сухо сказал он.

И кивком головы пригласил Катю следовать за собой.

Он отвел ее на второй этаж, в просторную комнату с хорошим ремонтом и добротным спальным гарнитуром. И с решетками на окнах.

– Здесь будете жить, – не обращаясь к ней по имени, но на «вы» сказал парень. – Дверь будет открыта, но, мой вам совет, не пытайтесь бежать. Здесь видеокамеры, за вами следят. Попытаетесь сбежать, закроем дверь… В шкафу есть чистое белье, душ на этаже; если вдруг что-то будет нужно, зовите меня. Я буду в соседней комнате, зовут меня Михаил. Пока все…

Он ушел, а Катя подняла голову, разыскивая видеокамеру. Но ничего не нашла. Зато обнаружила «глазок» объектива в холле второго этажа. Ей предлагали полную свободу действий в своей комнате, но ограничивали за ее пределами. Что ж, и это хорошо.

Видеокамеры не было и в душевой. Но правом раздеться догола Катя воспользовалась лишь после того, как Красницкий покинул дом. Не хватало еще, чтобы он зашел к ней в душ. Он добивался от нее добровольной покорности, но мог применить и силу. Как ни крути, а она целиком и полностью находилась в его власти, и он мог сделать с ней все, что угодно его развращенной душе.

Катя должна была ясно осознать свою бесправ-ную участь и смириться с ней, иначе придется перебраться в подвал. Именно эту мысль и внушил ей Красницкий.

Катя понимала, что этот мерзавец может превратить ее жизнь в сущий ад, но она не хотела сдаваться. Хотя и не зарекалась от предательства. Возможно, ей придется изменить самой себе. И Косте…

Глаза у Красницкого теплые, во взгляде понимание, на лице участливое выражение, но во всем этом чувствуется фальшь. А чутье у Спартака волчье, и его не проведешь.

– Виноват, каюсь, не должен я был знакомить Алексея с вашей Катей. Но он очень просил и даже настаивал. И мы с ним деловые партнеры, как я мог ему отказать? – сочувствующе вздохнул Красницкий.

Спартаку не пришлось томиться в ожидании встречи с ним. Достаточно было одного звонка, и вот он здесь, в отдельном кабинете ресторана. Красницкий хотел принять его в своем офисе, но не стал отказываться от встречи на нейтральной территории. И даже минимум охраны с собой привел – всего два телохранителя с ним. Хотя, возможно, где-то за углом стоит спецмашина со спецназовцами.

– Да, я в курсе, что у тебя с Саврасковым деловые отношения, – кивнул Спартак. – Ты хотел купить его «Трансметалл-АА».

– Не понял. При чем здесь это? – удивленно повел бровью Красницкий.

Не думал он, что Спартак в курсе таких тонкостей его деловой политики.

– «Трансметалл» – это «дочка» «Главстальбанка», ключевое звено в системе предприятий, принадлежащих Савраскову. Ну, не только ему принадлежащих, но это ключевое звено, которым ты хотел обладать. Схема проста, как два пальца об асфальт. Через «Трансметалл» можно взять контроль над «Главстальбанком», но Саврасков не дурак, тем более что он сам создавал свою систему. Он тебе отказал и этим себя приговорил. У тебя есть акции его заводов, есть свои люди в правлении «Главстальбанка». Сейчас на место Савраскова придет твой человек, и твоя финансово-промышленная империя расширится. Сейчас ты важный игрок на нефтяном рынке, а теперь у тебя будет влияние на рынок черных и цветных металлов. Ты же олигарх, ты должен играть по-крупному…

– Да, я олигарх и должен играть по крупному, – нахмурился Красницкий. – Но кто тебе сказал, что на место Савраскова кто-то придет? Саврасков есть и никуда не делся. Просто сейчас он с твоей Катей…

– Кого лечишь, Феля? – презрительно скривился Спартак. – Ты свои лекарства лохам впаривай, а мне тут заправлять не надо. Я таких умников, как ты, насквозь вижу… Люди твои грамотно сработали, не вопрос. Все чисто сделали, не подкопаешься. Катя у тебя, а не сегодня-завтра труп Савраскова обнаружат, меня в убийстве обвинят… Лихо ты, Феля, закрутил, одним выстрелом трех зайцев уложить. Только не на того нарвался!

– Во-первых, я не Феля! – Нервным движением Красницкий взялся за лацканы пиджака, поправил его на себе. – Во-вторых, я не знаю ни о каком трупе! И в-третьих, понятия не имею, где Катя!

– Ты можешь говорить, что хочешь, Феля, – свирепо смотрел на него Спартак. – Если тебе мешает Саврасков, ты можешь решать с ним проблемы, как хочешь. Я тебе в этом ни судья, ни прокурор. Но Катю мою ты зря тронул…

– Не трогал я твою Катю! – взвыл Красницкий, злостью пытаясь прикрыть свою растерянность.