Итан отрицательно мотнул головой:

— Я никому об этом не сказал. Этот человек нацелился исключительно на меня — могу тебя заверить, так что членам команды ничего не грозило. Я не могу рассказать, как я это выяснил, но…

— Но ты не тот человек, который стал бы подвергать других опасности, — сказала я. — Но почему ты не обратился никуда, чтобы это дело расследовали?

Итан замолчал, а я взяла его за руку и сжала, надеясь передать хоть капельку поддержки. Мне трудно представить, как это больно, когда предает не только жена и дочь, но и близкие друзья, с которыми ты сражался бок о бок. Это не те шуточные тренировочные сражения, которые Итан устраивал для меня с Каем, где можно было смеяться и вести себя так, словно море по колено. Это были реальные и смертельно опасные бои.

— Две причины. У меня не было практически никаких доказательств. Сообщение в чате было удалено. И что расследовать? Как один герой по каким-то координатам поперся в самые глубинные земли, зараженные тьмой, причем без зелий и один, а потом обвинил, что кто-то из команды так его подставил? Меня бы сочли сумасшедшим.

— Я уверена, что были бы и те, кто безоговорочно тебе поверил, — мягко сказала я. — А вторая причина?

— А она и основная. Я не смог. Я не хотел ничего знать о том, кто это был. Понимаешь, Кьяра, это было личное, именно личное, а не ради каких-то целей. После того, как моя бывшая супруга оставила меня здесь, я долгое время был один. А потом пришли сражения, мы собрали эту команду. И она стала для меня почти семьей. А потом снова все полетело к чертям, — Итан судорожно вздохнул, а потом продолжил, словно и не было этого момента слабости: — В итоге я решил, что не хочу с этим разбираться, не хочу ничего знать, поэтому я сбежал. Сказал команде, что беру отпуск, отправился в тихую деревушку и занялся воспитанием Кая. Кай очень вовремя появился в моей жизни, можно сказать, что он умудрился спасти меня дважды. Иногда я даже забывал, что он мне не родной сын… Ох, извини.

— Почему извиняешься? — не поняла я.

— Потому что не думаю, что тебе приятно слушать, как я занимался воспитанием твоего ребенка, — неловко сказал Итан. — О, черт, чего оно звучит так странно-то? Я не хочу сказать, что он не воспитанный или что-то в этом вроде, все очень даже наоборот, но дети…

— Такие дети, — завершила я за Итана. — И их обязательно нужно направлять. Я ничуть не против, что ты занимался воспитанием Кая, когда меня не было. У него ведь никогда не было заботливого отца и примера для подражания, так что здорово, что так появился. И да… если у тебя вдруг остались силы и желание продолжать время от времени его воспитывать, я не против.

— Звучит почти как предложение руки и сердца, — неожиданно хмыкнул Итан. — Если у тебя есть такое желание, то я тоже не против.

Я рассмеялась — отличная шутка, чтобы сбросить напряжение.

— Когда-нибудь я обязательно об этом подумаю. Кажется, у нас уже вторая ночь откровений, да? — чуть лукаво улыбнулась я.

— Что есть, то есть, — не стал отрицать Итан. — Почти что сеанс психологической помощи и заботы. Мне кажется, я должен тебе за это доплачивать, не думаешь?

— Не думаю. Но обязательно об этом вспомню, когда ты попросишь пиццу, а мне не захочется ее готовить, — рассмеялась я.

— Ма, Итан, вы чего тут делаете? — спросил Кай, заходя в гостиную и сонно щурясь. — О… Я только попить и меня тут нет. Ничего не вижу, ничего не слышу.

— Ты о чем? — не поняла я.

Кай выразительно глянул на наши с Итаном руки: я ведь так и продолжала держать чужую ладонь!

— Это не то, что ты подумал… — начала я, отдергивая свою руку.

— Я вообще ни о чем не думал. Я сонный, мне вообще все это снится. Или мерещится, — невозмутимо сказал Кай. — Не волнуйся, мам, ни одной мысли в голове нет. А вы тут продолжайте, продолжайте.

Закончив говорить, Кай подхватил с собой кувшин с водой и пошел обратно в свою комнату. Итан бессовестно ржал, даже не пытаясь прояснить ситуацию. Призвать, что ли, посох?

— Кьяра-а-а, ты о чем таком думаешь? — спросил Итан.

— А почему ты спрашиваешь?

— Лицо у тебя уж больно выразительное, — сказал Итан. — И подозрительное. Я чувствую, что ты сейчас задумала что-то не очень хорошее в отношении меня. Или я много думаю?

— Много думаешь. А чувствуешь еще лучше, — парировала я. — Но сейчас уже слишком поздно, чтобы доставать посох. Не думаю, что драка ночью — такое уж разумное дело.

— Не ночью, а ранним утром, — поправил меня Итан, а потом сочувственно предложил: — Может, все-таки попробуешь подремать немного?

— Уже не хочу, — честно сказала я. — Но я в порядке. Намного лучше, чем могла бы ожидать. Кстати, я хотела еще кое-что спросить по поводу сегодняшнего разговора. Саяна…

— Нет, она тут точно ни при чем, — сразу же понял меня Итан. — Это не личное убеждение, а вывод, подкрепленный доказательствами. Поверь, если бы у меня было хоть малейшее подозрение, что она пыталась заманить меня в ловушку, то я бы ни за что не стал представлять ей вас.

— Почему? — не поняла я.

— Потому что я не хочу, чтобы вы подверглись малейшей опасности, Кьяра. Я отвечаю за вас.

— С какого момента? — прищурилась я, чувствуя небольшое раздражение от слов Итана: я взрослая женщина с ребенком и вполне могу со многими вещами сама справиться.

— Откуда же я знаю? — развел руками Итан. — Наверное, с того, когда понял, что мне без вас будет очень плохо. Поэтому, пожалуйста, не злись, Кьяра. Пока ты еще не до конца разобралась в этом мире, нет же ничего плохого, если я побуду рядом и помогу? Я даже не против, если ты будешь время от времени бить меня посохом, когда я перейду границы.

— Мазохист как есть, — пробормотала я, но моя злость разом ушла. — Хорошо, я согласна. Кстати, нам еще долго осталось ждать открытия лечебницы, где можно проверить Кая? На улице уже почти светло.

Итан глянул в окно, а после предложил:

— Давай я схожу за завтраком? Как раз успеем разбудить Кая, поесть и прийти ровно к открытию лечебницы.

Я согласно кивнула и отправилась будить Кая, который ни о чем не думал и которому все мерещилось. После ночного разговора на довольно тяжелые темы мне, как ни странно, стало чуть легче. По крайней мере, я верила, что все у Кая будет нормально. И когда с утра будила его, и когда завтракали, и когда отправились в эту лечебницу, я все еще чувствовала — все будет хорошо.

Здание лечебницы было довольно неприметным, особенно если сравнивать с остальными строениями в столице. Но не мрачным. Я невольно засмотрелась на стены, выкрашенные в мятный и розовый цвет. В заведении такого типа, в принципе, ожидаешь увидеть чуть иные расцветки. Пока мы с Каем осматривались в больничном холле, Итан нашел какого-то лекаря и что-то долго и упорно ей талдычил, кивая в нашу сторону.