– Летим, – улыбнулся Роман.

Он уж не стал расспрашивать старого летчика, откуда тот знаком с Дубининым и почему выполняет столь необычное поручение. Все-таки ночной выброс диверсанта близ стратегического объекта – не шутка, и как бывший военный Юрий Васильевич должен был хорошо это понимать. И тем не менее он готов сотрудничать и лишних вопросов, как отметил Роман, не задает. Даже имя у него не спросил, – «вы» да «вы». Какие-то старые делишки, ведомые только двум-трем человекам в управлении. Такие вот тайные сотрудники, вольные или невольные, существуют повсеместно под самыми различными личинами. И то, что Дубинин умеет их использовать максимально верно, лишний раз свидетельствовало, что Слепцов не случайно взял его к себе в помощники.

– Вы пока можете поспать, – сказал Юрий Васильевич перед тем, как скрыться в кабине. – Тут добрых два часа лету. А потом я разбужу…

– Хорошо, – отозвался Роман, пристегиваясь. – Как только наберем высоту, я сразу отключусь.

Юрий Васильевич кивнул, ушел за переборку и сел в кресло пилота. Роман со своего места видел только край его седого затылка.

Юрий Васильевич снял фуражку, потер лысину и надел наушники. Послышалось щелканье тумблеров – и почти сразу Роман ощутил мелкую вибрацию корпуса. Раздался постепенно нарастающий шум, самолет задрожал сильнее и вдруг резво покатил вперед.

Поглядывая в иллюминатор, Роман проводил взглядом проплывающий по левому крылу ангар. Самолет бежал все быстрее и быстрее. Луч прожектора над ангаром остался позади. По бокам плотно сомкнулась ночь. Освещая дорогу мощной фарой, самолет разгонялся до взлетной скорости. Ощутимо потряхивало – гравийная полоса была довольно бугристой.

Роман уже ничего не видел в иллюминатор, лишь по нарастающей скорости догадывался, что сейчас они взлетят. Вот его вдавило в кресло – «Аннушка», как ласково называл Юрий Васильевич свой «АН», успешно поднялась в воздух и начала плавно набирать высоту.

Теперь Роман видел в окне какие-то редкие огни, быстро пропадавшие позади. «Аннушка» мерно гудела, забираясь все выше в холодное звездное небо.

Роман отстегнул ремень и сел свободнее. Вскоре самолет выровнялся и пошел на одной высоте. Далеко внизу плыли неясные огни.

Юрий Васильевич был, конечно, прав. Самое лучшее сейчас для Романа – погрузиться в сон. И дорога не так тянется, и сил не мешает набраться перед походом по лесу. Все равно тут ни рожна не видать. Куда летишь – туда? – не туда? – бог его знает. Если на земле есть возможность без труда контролировать направление движения, то здесь это делать гораздо сложнее. Можно, конечно, сесть в кабину, на место второго пилота, и, сверяясь по навигационным картам, худо-бедно получать представление о том, в какую сторону идет самолет. Но не хотелось висеть над душой у милейшего Юрия Васильевича, да и в ориентирах этих поди еще разберись среди ночи. К тому же Юрий Васильевич летун бывалый, захочет обмануть и завезти прямиком к врагу – завезет, и не заметишь, как ни пыжься. Так что самое лучшее сейчас – наплевать на сомнения и – баиньки. До сих пор не сдали, авось и дальше не сдадут.

Под ровный гул самолета Роман прикрыл глаза и потихоньку начал дремать. Спать не очень хотелось. На квартире Вероники он отоспался неплохо – спасибо Михаилу Петровичу, свезшему ее из дома. Так бы вряд ли она дала ему валяться без дела на диване – мигом бы занятие нашла. Забавная девица. Слезы, обиды, какие-то пылкие заявления. Молодость, молодость… Роману скоро исполнялось тридцать семь лет – возраст вполне зрелый. Как говорится, давно не мальчик. Все эти страсти были уже для него далеки – остались где-то в прошлом, и тем более он был благодарен Веронике за то, что она считала его способным на эти студенческие чувства, вроде ревности или обиды, и таким образом позволяла ему причислять себя к людям молодым. Хотя что тут удивительного? По сравнению с Михаил Петровичем он еще – юноша, так что ее можно понять…

Затем Роман начал вспоминать подробности своего побега из дома Полякова, подумал о том неуклюжем парне, Славе, разносчике газеты «Рынки столицы». Добрался ли он до своего друга? Вдруг где-то по дороге перехватили «черные»? Запытают ведь до смерти. И сказать он им ничего путного не скажет, и отпустить они его не отпустят. Хоть бы этот дурачок все сделал правильно, по инструкции. Не ровен час, поехал к себе на квартиру, за документами, не поверив угрозам Романа. Вот и сцапают, как кошка мышку. И шлепнут, не задумаются. Как шлепнули Люсьена…

Самолет тряхнуло раз, другой. Роман повернул голову к проходу – и вдруг увидел, что из хвостовой части к нему идет Люсьен, живой, здоровый, только почему-то подстриженный наголо.

– Привет, – удивленно сказал ему Роман. – А что это у тебя с прической?

– Это? – ухмыльнулся Люсьен, и Роман с ужасом заметил, что у него нет ни одного зуба. – Да в морге подстригли, хотели делать трепанацию черепа. Потом посмотрели, что я живой, – выпустили.

– Так ты живой?

– А то!

– А зубы где?

– Черти вырвали… – прошептал Люсьен.

– Какие черти? – холодея, спросил Роман.

– Настоящие, с рогами. Как я на тот свет попал, они на меня скопом накинулись и давай зубы рвать.

– Так ты ж говоришь, что ты живой!

– Да ни черта я не живой… Ты что, не видишь?

Люсьен приблизил к нему искривившееся лицо и вдруг заплакал так, что слезы потоком потекли по его лицу. И зубы у него полезли вперед острые, вурдалачьи.

– Убил ты меня, вот что… Убил и бросил. А за это я тебя сейчас загрызу.

«Ребром ладони по кадыку…. Ребром ладони по кадыку…» – лихорадочно твердил себе Роман.

Но руки окаменели и не хотели подниматься. А зубы Люсьена были все ближе, и Роман уже с омерзением увидел, как по ним сочится слюна и вместе со слезами течет по подбородку. И на месте глаза вдруг оказалась огромная кровавая дыра, сквозь которую видно было стену, почему-то ослепительно белую…

Он попытался достать пистолет, но никак не мог найти его возле себя. Люсьен уже склонился над ним, обдавая тяжелым запахом, оскалился сильнее… Роман весь просто обмяк от ужаса, не в силах шевельнуть– ся, и лишь пытался что-то сказать в свое оправдание… Но Люсьен его не слушал. Он ухватил Романа за плечо, зарычал, брызгая слюной, Роман вскрикнул – и проснулся.

– Приснилось что? – спросил Юрий Васильевич, снимая руку с его плеча.

– Да… – потряс головой Роман. – Ерунда. Где мы?

– Уже недалеко. Через двадцать минут будем на месте. Я подумал, вам нужно собраться.

– Да, да, спасибо. Что-то я заспался не ко времени.

– Так и хорошо, – улыбнулся Юрий Васильевич. – Хоть отдохнули. Ладно, я в кабину, а то у меня автопилот не очень надежный.

– Угу…

Роман потянулся, прогоняя остатки кошмара. Это к вопросу, что снится разведчикам? Да вот то и снится – вспомнить тошно. Ладно, за дело.