Километров через двадцать он свернул с трассы налево. Здесь уж дорога пошла совсем дрянная, и надо было все время быть начеку, чтобы не оставить в очередной яме всю подвеску, а заодно уж и самих себя.

Филипп, привычный к этим ямам, как всякий русский водитель со стажем, ловко лавировал среди них, заслужив не одно одобрительное восклицание Романа.

У деревни с пугающим названием «Погост» они свернули налево. Дорога была здесь не то что плохая – невозможная. Какая-то узенькая, разбитая донельзя грунтовка, по которой ехать можно было самое большее пятнадцать километров в час – как на велосипеде. Но Филипп невозмутимо вел машину дальше. Ни разу при этом он не посмотрел в карту, из чего Роман заключил, что он либо бывал здесь раньше, либо обладает хорошей памятью и держит весь маршрут в голове.

Наконец они остановились.

– Приехали? – спросил Роман, ничего не видя, кроме деревьев и кустов, освещенных тусклой луной.

– Приехали, – подтвердил Филипп. – Здесь пройти пешком метров триста. Дороги нет, только тропинка.

– Ну, пройти так пройти.

Роман вышел из машины, вытащил рюкзак, надел на спину. А прохладно нынче на дворе. Он глянул в холодные точки звезд над головой. Черт, неужели придется прыгать? В эдакую холодрыгу?

– Ну что, показывай дорогу, – обратился он к Филиппу, бодро попрыгав, чтобы утрясти рюкзак.

– Дальше вы пойдете сами, – как бы виновато сказал Филипп. – Я поэтому заехал с другой стороны аэродрома, чтобы никто не увидел машину. И меня… Так приказал товарищ майор.

– Ясно, – кивнул Роман. – Все правильно. Мы не должны рисковать напрасно. Куда идти?

– А вот, – Филипп махнул рукой вдоль лежащего справа от дороги поля. – Видите, тропка?

– Да, вижу.

– Вы идите прямо по ней, до лесополосы. Пересечете лесополосу – и выйдете на аэродром. Идите к ангару, он там один, сразу найдете. Там вас будет ждать пилот, Юрий Васильевич. Скажите, что вы от Дубинина. Дальнейшие инструкции получите от него.

– Все понятно, Филипп. Спасибо за доставку.

– Да не за что… – смущенно улыбнулся Филипп.

– Дай-ка мне номер своего мобильного.

– Записывайте.

– Да я уж лучше запомню. Диктуй.

– Двести тридцать, восемьдесят, семьдесят пять.

– Все, есть. Ладно, прощай.

Они обменялись рукопожатием.

– Может, еще увидимся, – сказал Роман.

– Может… Я надеюсь! Удачи вам.

– Спасибо.

Роман махнул рукой и по указанной тропинке направился к лесополосе, с дороги казавшейся густым, непроходимым лесом.

Сзади послышался гул мотора. Филипп развернулся и, не мешкая, покатил обратно. Хорошего помощника подобрал себе Дубинин, с теплым чувством подумал Роман. Возможно, еще поработаем вместе.

Он неторопливо шел по тропинке, пересекающей по диагонали поле, покрытое нежными зеленями. Тропка была твердо утоптана, что говорило о ее частом использовании. Наверное, где-то неподалеку расположен поселок, откуда пилоты напрямки ходят на аэродром.

Роман всматривался в темнеющую стену лесополосы и чутко прислушивался к ночным звукам. После того как затих вдали «Ауди» Филиппа, тишина установилась абсолютная. Ветра не было вообще, и звук шагов, как ни мягко ступал Роман, отчетливо разносился по полю.

Никаких звуков, говоривших о наличии поблизости аэродрома, Роман пока не уловил. Но это его не пугало. Похоже, аэродром был совсем небольшим, и Дубинин специально остановил на нем свой выбор, чтобы максимально обезопасить вылет Романа. В самом деле, кому придет в голову проконтролировать все мелкие и частные аэродромы, удаленные от Москвы на три сотни километров? Во-первых, это проблематично, и даже у «черных», имеющих высоких покровителей в правительстве, вряд ли есть возможность перекрыть все транспортные капилляры (артерии-то перекрыты ими наверняка). Во-вторых, они «потеряли» Романа совсем в другой стороне и, скорее всего, ищут его сейчас где-то в районе столицы и в самой столице. Хотя, конечно, не стоило недооценивать их аналитический потенциал.

Подходя к лесополосе, Роман чуть-чуть замедлил шаг. Не то чтобы он опасался подвоха. После устроенной Филиппу проверки он всецело доверился Дубинину. Но место было незнакомое, темное, удобное для засады, и он машинально приготовился к любой неожиданности, устроив пистолет так, чтобы иметь возможность без промедления выхватить его и открыть огонь.

Тропинка подошла к лесополосе и, немного петляя, повела его дальше. Теперь Роман увидел, что это не лес, как до последнего момента он опасался, а действительно узкая, метров в сорок, полоска деревьев, какой обычно окружают поля, чтобы ветер не выдувал почву. Если бы дело было днем, он бы определил это издали. Но в темноте все сливалось в одну сплошную черную массу, и только сейчас, пройдя с десяток метров, он увидел впереди, совсем рядом, какой-то просвет.

Просвет оказался, по выходе из лесополосы, большим ровным полем. Справа, метрах в семидесяти, Роман увидел приземистый и широкий деревянный сарай. Над ним горел небольшой прожектор. Наверное, это и был тот самый «ангар», о котором говорил Филипп.

Роман двинулся к ангару, на ходу осматривая то, что довольно смело именовалось «аэродромом». Обычное поле, правда, с широкой, непривычно ровной после автодорог гравийной полосой посередине. Ни тебе «рулежек», ни проблесковых маячков, ни сложной разметки. Туда ли вообще обратился Дубинин?

Сначала Роман не обнаружил ни одного самолета, но, подойдя ближе к «ангару», заметил стоящие за ним старенький, облупленный «АН-18» и кукурузник – легендарный «небесный тихоход».

Похоже, это был аэродром так называемой сельской авиации, в обязанности которой входило обрызгивание полей ядохимикатами и разбрасывание удобрений. Роман, рассчитывавший хотя бы на аэроклуб, слегка растерялся от столь скудного выбора летных средств.

«На чем же мы полетим? – подумал он. – Если на „АНе“, то еще ничего, хотя, коли судить по внешнему виду, он вряд ли способен подняться в воздух. А если на кукурузнике? Это ж сколько мы телепаться-то будем?»

Он подошел к ангару сбоку и некоторое время стоял в тени, под стеной, слушая, что происходит внутри.

Но внутри было совершенно тихо. Если кто-то там и находился, то никак не давал о себе знать. А что, если там попросту никого нет? Нравы в провинции вольные, это тебе не капитализированная Москва. Дал пилот согласие Дубинину, а потом выпил по случаю да и забыл к такой-то бабушке все, что обещал днем…

Роман толкнул дощатую дверь и вошел в ангар. Справа было просторно и пусто, видимо, место предназначалось для того, чтобы ставить на ремонт самолеты. Слева было что-то вроде конторки. Там громоздились какие-то ящики и бочки, на полу лежали детали и покрышки. У стены, возле окна, стоял длинный стол, напоминавший верстак. На нем ярко горела настольная лампа, освещая сваленные в кучу приборы и инструменты. Но ни одного человека поблизости не наблюдалось.