бедрам.

Он больше не нежный. Он двигается с бешеной энергией, и, возможно, это всего лишь мое воображение, но, клянусь, его руки дрожат.

Обнаружив шелковые складки моего входа, он издает глубокое рычание. Кончики его пальцев скользят по моему пирсингу, и меня охватывает дикая волна удовольствия. Я вздрагиваю. Так вот для чего была предназначена эта проклятая штука. Слава Селиз, у меня еще не было времени подумать, как ее убрать.

Я ненавидела проклятые штуки, но в его руках…

Я совсем не против.

Он может делать с ними все, что захочет… со мной.

Кайм скользит внутрь меня пальцем.

— Ты тугая, — шепчет он, когда я чувствую крошечный укол боли. Ощущение быстро уступает место удовольствию, когда он двигает пальцем вперед и назад, находя определенное место, которое вызывает сильное удовольствие.

Он медленно вставляет второй палец, затем третий, растягивая меня, наполняя меня удовольствием и болью.

Затем он убирает пальцы и тянет за мой пирсинг, нежно щелкая по клитору.

У меня перехватывает дыхание.

Все пульсирует. Во мне открывается огромная бездна потребности, требующей быть заполненой.

Он единственный, кто может меня удовлетворить. Я знаю это так же точно, как знаю о его отличиях.

Но тут что-то заставляет меня колебаться. В груди проникает старое знакомое чувство недовольства, и я замираю.

Я действительно не знаю почему.

Всматриваюсь в его лицо. Ледяной оттенок его лица слегка поблек. Его глаза опасно сужены, губы приоткрыты, обнажая сверкающие белые зубы и дразнящий намек на мягкость.

От того, что происходит дальше, у меня перехватывает дыхание.

Его черты смягчаются. Брови слегка приподнимаются, глаза расширяются, и напряжение исчезает с его лица.

— Ты готова, — просто говорит он. — Забудь о том, что они пытались тебя заставить делать. Ты слишком сильна, чтобы тебя запугать. Ты не повреждена, ты сильнее.

Откуда он знает?

Он должен быть холодным, бесчувственным убийцей, а не сложной загадкой льда и тепла — нежности и жестокости.

Невозможный человек.

Я больше ничего не понимаю.

Отбросив осторожность, я целую его.

Сначала его губы мягкие, неподвижные и слегка прохладные. Я замираю, гадая, не была ли слишком напористой, должна ли…

Он целует меня в ответ.

Его рот горячий и властный. У него вкус пряностей и тьмы, а его поцелуи — жидкий огонь.

Он встает, поднимая меня вместе с собой.

Его тело окружает меня, кожа прижимается к коже. Он кладет меня на меховое одеяло. Мягкое оранжевое сияние жаровни золотит его алебастровую кожу, и на мгновение он выглядит почти человеком.

— Дай мне увидеть тебя, — шепчу я, не веря, что он в моих объятиях.

Кайм коротко кивает в знак согласия, затем встает с колен. И выжидающе наклоняет голову.

Мое сердце перевернулось.

Это тело…

Его вполне можно было вырезать из камня. Каждая линия и каждый контур идеально очерчены. Незаконченные чернильные отметины на его руках — гобелен угрожающей тьмы на фоне его неестественной кожи.

Мой взгляд опускается еще ниже.

На меня накатывает новая волна желания, когда я смотрю на его гордый, твердый, массивный член.

Как только забываю бояться, то поражаюсь его красоте.

Брови Кайма хмурятся. Внезапно он выглядит невинным — почти мальчишкой.

Какова эта его сторона?

Мое желание растет.

— Тебе приятно на меня смотреть. — Он кажется удивленным.

— Д-да.

— Ты не боишься.

— Уже нет.

— Тебе никогда не следует меня бояться.

— Ты не причинишь мне вреда? — Слова выскальзывают еще до того, как я понимаю, что говорю. Тепло в моей груди расцветает.

— Никогда.

— Никогда не продашь и не бросишь?

— Никогда в жизни.

— Та причина, ради которой ты хотел меня… что бы это ни было… изначальная причина, по которой ты забрал меня из дворца… это не…

— Тссс. Я все объясню, Амали, но не сейчас. Т-ты меня убиваешь. — Его голос срывается. — Иди сюда.

— Что?..

— Шшш. — Он прижимает большой палец к моим губам. — Больше никаких разговоров. Просто будь моей.

Я молча киваю.

На заднем плане жаровня тихо плюется искрами и потрескивает. Мы оба молчим, пока из горла Кайма не вырывается низкий первобытный звук.

Рычание.

Выражение его лица превращается в нечто не совсем человеческое.

Я не могу пошевелиться. Я совершенно потрясена.

Он гладит меня по лицу шершавой ладонью.

Затем что-то внутри него, кажется, ломается, и внезапно он целует меня с пылающей силой, проводя руками по моим волосам, плечам, шее, груди…

Он берет меня за руки и поднимает их над моей головой. Захватывает меня своим телом, покрывая горячими поцелуями мою ключицу, глубоко вдыхая, и опускается ниже, обнаруживая мой торчащий правый сосок.

Мои соски пульсируют. Они такие чувствительные. Он обхватывает нежную плоть, пирсинг и все остальное своими губами. Он дразнит золотое кольцо языком, посылая внутрь неожиданную волну удовольствия.

Я никогда не знала, что что-то может быть таким приятным.

Кайм осторожно дергает за проклятое кольцо зубами, поднимая мое удовольствие на новый уровень. Его хитрые пальцы дразнят мой второй сосок, а затем он тянет и второе кольцо. В то же время он прижимает головку члена к моему пульсирующему лону, нежно касаясь и поддразнивая меня.

Я хнычу от желания.

Он рычит.

Его руки собственнически скользят по моей шее, щекам, волосам…

Он яростно целует меня, требуя подчинения.

Я охотно отступаю, отдаваясь его горячему настойчивому рту.

На этот раз я покоряюсь по-настоящему.

Кайм отстраняется и смотрит мне в глаза.

Не боясь, я поднимаю взгляд. И вижу совершенную тьму в его глазах. Его лицо мерцает и расплывается, и на мгновение я почти вижу, как его лицо превращается во что-то другое, но меня это особо не волнует, потому что я уже привыкла к подобным вещам.

Но его глаза никогда не меняются.

Это чистая тьма.

Вечность.

Не человек.

Мне плевать.

Это он.

Момент, который должен был принадлежать императору, украден убийцей.

Он снова меня целует, на этот раз яростно, касаясь зубами моих губ. Он что-то шепчет мне на ухо на древнем иони, его дыхание ласкает мочку моего уха.

Затем он входит в меня, и мое сознание разбивается