Я раньше видела, как клинки Кайма проходили сквозь кольчугу. Казалось, он делал это так легко, но на самом деле это намного сложнее, чем кажется.

Наконец что-то поддается, и меч прорезает цепь и попадает в живот солдата.

Тот кричит. По руке течет теплая липкая кровь. Я вытаскиваю меч и бросаю его в сторону, отшатываясь назад. Мидрианский солдат падает на колени, схватившись за живот. Кровь течет по его рукам в перчатках.

— Ведьма, — шипит он, его выпученные глаза полны ненависти и страха. Затем он сразу же падает и умирает.

Отрывистый крик вырывается из моего горла. Это звук отвращения и гнева, шока и облегчения одновременно.

Я только что убила человека. В очередной раз.

На этот раз я сделала это, чтобы спасти Кайма, и ради него я буду делать это снова и снова.

Сана застыла на месте, крепко держа ребенка, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

Я не могу смотреть на нее прямо сейчас.

— Он бы всех нас убил, — мягко говорю я, отводя взгляд.

Тень падает на дверной проем. Я быстро поднимаюсь на ноги, хватаясь за меч Кайма.

— Сана! — раздается женский голос. — Ты там?

Я знаю этот голос. Это Анайя.

Я поднимаю взгляд и вижу, как старшая сестра входит в хижину. Ее окружают два крепких охотника, которые угрожающе поднимают свои копья.

Древесные копья не сравнятся с мидрийской сталью, но они все равно могут убить человека.

— Амали? — Анайя явно потрясена, увидев мертвого мидрианца. Ее обветренное лицо в пятнах сажи и пепла, но это все та же старая Анайя. Ее серо-зеленые глаза пронизывают тусклый свет. — Что здесь происходит? Это ты…

— Я убила этого мидрианца, — заявляю я. — Ты знаешь, что он сделал бы с нами в противном случае.

Анайя смотрит на мертвеца, затем на меня. Обретя самообладание, она кивает.

— Ясно, что ты выросла. Твои мать и отец гордились бы этим. — Выражение ее лица темнеет, когда она смотрит мне через плечо. — Но что ты принесла нам, Амали?

Я проследила за ее взглядом.

Кайм!

Он такой тихий и бледный. Он ранен?

— Демон здесь! — кричит один из охотников. Он высокий, крепкий парень, который только недавно был ребенком. Его пепельные волосы указывают на то, что он наполовину мидрианец.

Думаю, его зовут Бранге. Его одежда представляет собой странную смесь стилей мидрианцев и тигов: кожаная куртка тигов, обтягивающий черный мидрийский жилет и грубый тяжелый тканевый пиджак, явно мидрийского стиля.

Он подходит к стене и направляет кончик копья в шею Кайма.

— Я убью его.

Кайм не двигается.

— Не смей! — кричу я, мчась через комнату. Я хватаю копье Бранге и отбираю его.

Охотник выдергивает свое копье из моих рук, удивление и ярость отражаются в его широких чертах.

— Что ты делаешь, сумасшедшая? Посмотри на него. Он пропитан смертью.

— Это мидрийская кровь, — рычу я. — Они шли убить всех вас. Вы все еще живы, не так ли? — Я падаю на колени и прикрываю тело Кайма своим собственным.

— Она права, — спокойно говорит Анайя. — Все мидрианцы мертвы. Даже те, что с заставы. Даже те, которые относились к нам более-менее нормально.

— А вы живы. — Я кладу руку на грудь Кайма, чувствуя биение его сердца. Он холоднее замерзшего озера в разгар зимы. — Все могло быть намного хуже. Не заставляй меня драться с этими парнями, Анайя, — рычу я. — Отведите Сану и ее малышку в безопасное место и уходите. Вы все.

Анайя наклоняет голову:

— И кто ты, по-твоему, такая, чтобы прийти в мою деревню без предупреждения и командовать мной?

Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Анайей, бросая ей вызов.

— Вы бы мне не поверили, даже если бы я вам сказала. Уважаемая старейшина, прошу вас отозвать своих охотников. Сделай это для меня. Все будет объяснено со временем. Пожалуйста, Анайя. Он не представляет для нас угрозы. Клянусь прахом моей матери.

Серо-зеленые глаза Анайи сужаются, когда она осматривает меня с головы до ног. Она не сильно изменилась с тех пор, как я ее видела в последний раз. Стройная и жилистая, ее седеющие волосы аккуратно заплетены в косы и собраны в высокий узел. Она хитрая и гордая, и она видела достаточно боли и смерти, чтобы разделить на несколько жизней.

Под моей ладонью сердцебиение Кайма ужасающе медленное.

— Анайя, — в отчаянии шепчу я. — Оставь нас. Сейчас же.

— Если он проснется и решит убить нас всех, у нас не будет шансов. Он не обычный человек, Амали. Что ты принесла в нашу деревню?

— Спасителя, — категорично говорю я. — Неважно, как он выглядит или какими методами пользовался. Если бы он не пришел, вы все были бы мертвы. Если ты не позволишь мне ухаживать за ним, это будет оскорблением для Селиз, и я буду день и ночь молиться богине, чтобы она прокляла тебя тысячу раз. Тебе придется убить меня, чтобы добраться до него. — Яд в моем голосе удивляет меня. Не знаю, откуда это взялось. Просто мысль о том, что этому человеку, который спас меня не один раз, а дважды, будет нанесен какой-либо вред, наполняет меня раскаленной добела яростью.

Серебряные брови Анайи сходятся. Она смотрит на меня долгим и пристальным взглядом. Возможно, в ее глазах даже есть след страха.

— Очень хорошо, Амали. Мы оставим тебя заботиться о незнакомце. Ты просила меня о благосклонности от его имени, поэтому ты несешь единоличную ответственность за все, что из этого вышло. — К моему удивлению, ее черты немного смягчились. — Добро пожаловать домой, дитя. Когда огонь погаснет, поговорим.

— Да, — рассеянно шепчу я, когда Кайм поглощает все мое внимание. Я почти не замечаю, как Анайя заставляет замолчать инакомыслящих охотников и выводит Сану и ее плачущего ребенка из хижины. Я почти не замечаю, как охотники хватают за ноги мертвого мидрианского солдата и утаскивают его.

Все мое внимание сосредоточено на Кайме. Я провожу руками по его телу, проверяя, нет ли смертельных ран. Мои пальцы скользят по липким пятнам засохшей крови, но, похоже, она не его. Его крепкий живот цел. Кожа на его широкой груди гладкая и целая. Кроме старой раны на его левом плече, я не могу найти никаких признаков того, что он был