В этих раздумьях ее Дерек и застал — разъяренный, едва не плачущий от злости и боли.

— Ты!.. — выдохнул он, налетев на девушку словно смерч. — Ты была с ним! Тебя видели, выходящей из комнаты Аргента утром! Как ты могла, как ты могла!..

Он ухватил ее за плечи и встряхнул, словно хотел вытрясти из нее всю правду — или ее чувства к Аргенту. Но Уна не стала отпираться.

— Да, — тихо проговорила она. — Я была у него. Я была с ним. Эту ночь мы провели вместе.

— Что?! — от неожиданности пальцы Дерека разжались, он выпустил девушку и с изумлением уставился в ее склоненное лицо. Наверное, он ожидал чего угодно — ее слез, неловких оправданий и стыдливых отрицаний, — но не такого простого и прямого ответа.

— Дерек, — с тоской в голосе произнесла Уна, прижав к груди руки и чувствуя, как глаза ее застилают слезы. — Прости. Прости меня, милый, хороший, я не должна была давать тебе надежду, но я не думала, что получится так!..

— Как? — со смехом выкрикнул Дерек. — не думала, что изменишь мне с Аргентом?

Уна отрицательно качнула головой.

— Нет, нет, — ответила она. — Это ему я изменила с тобой, и он нашел в себе силы простить меня. Я люблю его, Дерек. А он… надеюсь, он меня любит.

— Да когда же ты успела? — горько прошептал Дерек, отступая от Уны. В его красивых глазах промелькнула горькая печаль, он усмехнулся, хотя губы его дрожали. Девушка пожала плечами:

— Я не знаю, — тихо ответила она. — Наверное, иногда хватает нескольких минут, пары взглядов… А мы с тобой… Дерек, на что ты вообще мог рассчитывать после того, что сделал с моими братьями?

Уна, зажмурившись, собравшись с духом, словно насмелясь кинуться в прорубь, выставила свой основной козырь, которым собиралась защищаться — братьев, — но Дерек внезапно громко и грубо рассмеялся, совсем не смутившись от ее упрека.

— Ах, братья, — протянул он, издевательски щуря потемневшие глаза, в которых гнев и боль сменились угрозой. — Я же такую плохую вещь с ними сделал — подставил под клеймение.

— Что?! — выдохнула Уна. Ей казалось, что весь мир рассыпался на мелкие кусочки и превратился в черное небытие, пустоты, и лишь один Дерек — красивые, светлый и яркий, как солнечный луч в весенний день, — существует теперь на свете. — Ты… сделал это нарочно?!

— Конечно, — произнес Дерек. — Это единственное, что я мог сделать для тебя, Уна. Для тебя и твоей семьи.

В голосе его послышалась горькая нотка, Дерек чуть приподнял подбородок — так он обычно делал, выказывая гордое упрямство, — и Уна почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

— О чем ты говоришь? — прошептала она, не слыша своего голоса. — Что ты такое говоришь?!

— Один из твоих братьев, — четко и безжалостно отчеканил Дерек, глядя ей прямо в глаза, — некромаг.

— Что!? Что!?

— Некромаг, — повторил Дерек, заложив руки за спину, чтобы скрыть их нервную дрожь. Его красивые глаза стали холодными и безжалостными, он смотрел на девушку, которой только что своими безжалостными словами нанес сокрушительный удар — прямо в сердце, — и продолжал свою чудовищную, непостижимую речь. — Я не знаю кто, Гаррет или Джон. Никто не знает. Но кто-то из них. Его Величество ценит каждую семью и хочет спасти каждую невинную жизнь; поэтому, несмотря на чудовищные преступления твоего брата, он разрешил… разрешил сохранить жизнь. Обоим, коль скоро не смогли вычислить истинного врага. Я нарочно вызвал их на конфликт. У меня должен был быть повод клеймить их, чтобы опечатать их дар — и возможность заниматься некромагией. Я сделал все, что мог, чтобы оба они остались живы, — Дерек горько усмехнулся. — Вы ведь когда-то были моими друзьями. Я знал, как ты любишь братьев. Я понимал, какой болью отзовется смерть любого из них для тебя, я пощадил твои чувства… За вашим домом неустанно следят, но некромаг хитер. Он не выдает себя. Иначе, — Дерек судорожно сглотнул, — иначе некромаг был бы уже мертв, казнен, а со второго сняли бы печать.

Уна чувствовала, как слезы наполняют ее глаза, размывая картинку, превращая лицо Дерека в мутное расплывчатое пятно.

— Это не правда, не правда, — шептала она. — Этого быть не может!

— Это правда, — гневно ответил Дерек, даже топнув от злости ногой. — Ты скоро узнала бы это — не от меня, а от самого Алого Короля. Ты же явилась в академию, чтобы снять с них печати? Так вот перед этим Алый Король нарочно велел тебе показать некромагов и то зло, что они творят, чтобы ты могла сделать выбор и решить, снимать ли эти печати, или… или нет.

Уна прижала ладони к пылающим щекам, слезы лились непрерывным потоком из ее глаз, из горла рвалось рыдание.

— Боже, — шептала она. — Боже! Что скажет отец! Его сын — некромаг! Государственный преступник, которого обезглавит Аргент без суда и следствия!

Дерек, собравшийся еще что-то сказать, внезапно осекся, спрятал глаза, и рыдающая Уна почувствовала, что еще немного — и сердце остановится у нее в груди.

— Что?! — произнесла она тихо, глядя, как мертвенная бледность наползает на черты Дерека — такая, что его светлые брови показались ей почти черными. — Говори. Не молчи. Или я скажу сама.

— Нет больше твоего отца, — тихо проговорил Дерек, не поднимая глаз. — Мне очень жаль, Уна, но некромаги, чтобы стать адептами смертельной магии, сразу убивают кого-то из своих близких. Желательно, самого сильного, чтобы выпить его магию. Твой отец, вероятно, мертв уже давно, и тот, кого ты помнишь в последние ваши свидания — уже не он, а покорная марионетка, игрушка в руках твоего брата.

— Папа! — зарыдала Уна, уткнувшись лицом в ладони и содрогаясь всем телом. Сердце ее рвалось на тысячу кусков. — Папа!

Неужели никогда больше она не услышит его сердитой воркотни, его наставлений? Неужели он ушел вот так — нелепо, неожиданно, не сказав последнего прости и прощай?! Не дав наставлений и не повторив, как любит ее, в последний раз?.. И уже никогда этого не скажет?!

— Прости, Уна, — ладонь Дерека легла на ее вздрагивающее плечо, пальцы чуть сжались. — Наверное, я не должен был тебе этого говорить, наверное, еще рано. Но я смертельно устал от того, что ты смотришь на меня ненавидящими взглядом, стоит речи зайти о твоих братьях, и винишь меня в бедах, постигших твою семью. Нет. Я скорее отсек бы себе руку, чем поднял ее на тебя и твою семью. Только ты этого не ценишь. Не понимаешь. Я и сейчас… сейчас готов рот себе зашить за то, что сказал тебе это все и причинил такую боль, но Уна… это — настоящая причина, почему ты здесь.

— Алый Король знает? — шепнула Уна. Ей было нестерпимо больно и стыдно; еще вчера она гордилась принадлежностью к своей семье, а сегодня готова была провалиться сквозь землю от того, что один из ее братьев — безжалостный и страшный убийца… и на нее тоже ляжет пятно позора, если все вскроется. На миг ей нестерпимо захотелось припасть к ногам Алого Короля и поцеловать край его кровавой мантии за то, что он так милостив, за то, что зная подноготную, он не отвернулся т нее с брезгливостью и страхом, как наверняка сделают все соседи, узнав, какое горе постигло ее семью… И Король своими руками дал ей защиту, вдруг сообразила Уна. Отец мертв. Больше он не сможет дать потомства. Братья… один преступник; второй клеймен, и если преступника не смогут вычислить, то и второй дар усохнет и пропадет. Она действительно осталась единственная тонкая веточка на их семейном древе. И Король попытался ее сохранить. Попытался…