Я как будто не могла остановиться и замолчать. Том не смотрел на меня, но судя по тому, как раскраснелось его лицо, он был зол. Но я продолжала.

– Я понимаю, что, наверное, говорю лишнее, но дело в том, что я ужасно по тебе скучаю и мне очень страшно от того, в кого я превращаюсь, – я закончила и вздохнула еще раз. – Без тебя я – не я. Наш разрыв меня убивает.

И еще один вдох.

– Я прошу у тебя прощения. За все.

Я слышала тяжелое носовое дыхание Тома. Я собралась спросить, что мне сделать, чтобы он снова со мной поговорил, но он меня опередил.

– Ты в курсе, что сейчас впервые извинилась? – он мягко рассмеялся. – Ты впервые по-настоящему попросила прощения. После всего. После всего отрицания, вспышек гнева, перепадов настроения. Ты впервые извиняешься.

– Не может быть, – сказала я и поняла, что он, наверное, прав. – Хотя да. Впервые.

Я сделала несколько шагов по лестнице, чтобы подняться к Тому, но он жестом остановил меня.

– Ты опоздала, Квини, – тихо сказал он. – Ты опоздала много месяцев назад. Я надеялся, что ты это понимаешь.

Я шагнула назад по деревянным ступенькам и схватилась за перила, чтобы не упасть и не разбить голову о плитку на полу.

– Но мы же любим друг друга! – воскликнула я, пытаясь убедить его. – Все это время я думала, что мы любим друг друга, – повторила я, пытаясь теперь убедить себя. – А сообщение в Новый Год? Я пожелала нам с тобой хорошего года, и ты ответил мне с поцелуем!

– За это прости, я тогда набухался. Не подумал, что ты воспримешь так буквально, – сказал он, будто ударил под дых.

Дверь квартиры открылась и из нее показалась та девушка.

– Простите, что перебиваю, – она виновато на меня посмотрела. – Том, ты идешь? – спросила она, обхватывая его за талию.

– Одну секундочку, Анна, – Том повернулся к ней. – Мы как раз прощались.

Она закрыла за собой дверь, но Том все равно смотрел на то место, где она стояла.

– Тебе пора.

– Кто это? Я думала, это твоя соседка, – сказала я.

Молчание.

– Я не возражаю, если ты спишь с другими людьми, я не против, я же не то чтобы…

– Я… э… – Том громко глотнул. – Анна – моя девушка, Квини. Уже какое-то время.

Он не смотрел на меня.

– Но, – охнула я, – мы же вроде собирались все обдумать через три месяца?

– Я думал, ты имела в виду, посмотреть, получится ли жить по-другому, – вяло ответил Том. – Я не думал, что ты планируешь начать все сначала.

В эту секунду мне показалось, что я рухну на месте и умру.

– Значит, все кончено? – спросила я. – Навсегда?

– Все кончено, – пожал плечами Том.

Я открыла рот, чтобы рассказать ему о выкидыше. Тогда бы он понял, ему бы пришлось задуматься, что было между нами на самом деле, как мне было тяжело.

– Том.

– Ну что? Что? – раздраженно спросил он.

И тут я поняла, что ничего ему не скажу. Ему плевать. Лучше пусть он ничего не знает, чем столкнуться с его равнодушием.

Я шла домой под дождем, слушая по кругу «Теряя тебя» Соланж и «Когда ты была моя» Принса. Когда я добралась до дома, меня так сильно била дрожь, что Руперту пришлось заваривать для меня чай.

– Где ты была? – спросил он, пока мы сидели в кухне; на мне все еще была мокрая одежда, и с нее на линолеум текла вода.

– Гуляла, – соврала я. У меня перехватило дыхание. – Мне, наверное, стоит… – Я встала, и кухня вокруг меня завертелась. Я кое-как дотащилась вверх по лестнице, пока все кругом вращалось и качалось, и рухнула на кровать. Глубоко дышать не получалось. Я хотела позвать на помощь, но на моей груди будто бы стоял великан. Потом у меня зазвенело в ушах, а потом наступила темнота.

Я очнулась на полу у кровати. Попыталась встать, но тело было тяжелым и неподатливым, так что я дотянулась до лежавшего на тумбочке телефона и сбросила его на пол. Подругам звонить я не могла: не хотела, чтобы они видели меня в таком состоянии. И бабушке тоже – она слишком стара для таких вещей. Мэгги! Наверное, она попытается обрызгать меня святой водой, но зато она умела сохранять хладнокровие перед лицом болезни. Я набрала ее номер и свернулась калачиком на полу.

– Алло, Квини, как дела? – весело ответила Мэгги.

– Тетя Мэгги? – прохрипела я. – Мне нехорошо.

– Дорогая, да ты еле разговариваешь! Что с тобой?

– Я… не знаю.

– Как это ты не знаешь? Опять твои проблемы по-женски? – с подозрением спросила она. – Я молилась о твоем здоровье, так что это не могут быть они.

– Нет, я не могу… дышать, – говорить становилось все труднее.

– В смысле – ты не можешь дышать? Если бы ты не могла дышать, ты бы не могла со мной разговаривать, милая.

– Ты можешь… приехать? Извини, что прошу, но я не…

– Конечно. Возьму такси, – сказала Мэгги. – Но я приеду с Дианой. Ее папенька забыл, что должен был забрать ее на выходные. Вот ей-богу, этот мужчина всег…

– Мэгги, пожалуйста… приезжай.

Мне удалось кое-как сползти в кухню за стаканом воды и лечь на диван со спазмами в животе. Я пыталась хватать ртом воздух, но что-то мешало каждому вдоху. В итоге я додышалась до гипервентиляции. Спустя целую вечность раздался дверной звонок, и я заставила себя встать с дивана. Я открыла дверь, мимо меня прошагала Диана, а вслед за ней ворвалась Мэгги.

– Я же говорила, что здесь странный запах, мама! – Диана с отвращением сморщила нос, и, отражая свет с верхнего этажа, блеснула подвернутая серьга в перегородке носа.

– Диана права, Квини, тут пахнет так, будто все насквозь отсырело. Я не знала, что ты живешь в таком месте.

Я села на ступеньку и отпустила голову к коленям.

– Диана, иди посиди где-нибудь в гостиной, только не разувайся, пол грязный, – Мэгги подошла ко мне и наклонилась, заглядывая в глаза.

– Ты вся дрожишь! Мне надо вызывать сюда священников, старого и молодого[11]? – пошутила Мэгги, кладя руку мне на плечо. – Не удивительно, что ты дрожишь, ты вся мокрая!

– Не могу дышать, – сказала я тете. – Голова кружится. Руки дрожат… и желудок… не болит, но как будто выворачивается наизнанку.

Я замолчала, чтобы снова попытаться глубоко вдохнуть.

– Тошнит? – спросила Мэгги, гладя меня по спине.

Я покрутила головой.

– Скажи, если тебя будет тошнить, – сказала Мэгги.