– Налево, выходим на шоссе, будем прорываться в центр города! – скомандовал Константин и, увидев яркие фары, настигающие их сзади, закричал: – Миша, пристегнитесь, спрячьте Бедокура и крепко держите пальму!

Хмуров был в бешенстве. Увидев красный автомобиль, седовласого мужчину и даже пальму, торчавшую из окна, он… Нет, в первую секунду он ничего не понял, не сопоставил и не сложил. В первую секунду, благодаря профессиональному навыку, отточенному за многие годы, Антон почувствовал, и уже потом, собрав из фрагментов единое целое, сделал вывод: катастрофа.

– Ты должен их догнать! Выжимай из «мерина» все, что только можешь! – кричал он, в ярости колотя по спинке сиденья. – Почему так долго? Почему так долго ты не можешь перекрыть эту старую рухлядь?

– Не знаю, Антон Викторович! Видно, она тюнингованная насквозь! Турбированная. Да и водитель не промах, ишь как петляет зайцем! Не прижмешь…

– Чепуха, поворачивай за ними! Нагоним на трассе.

Автомобили один за другим выскочили на шоссе. Перестраиваясь из ряда в ряд, они шли на предельных скоростях. Несколько раз черный «Мерседес» вырывался вперед и, перегоняя седан, пытался закрыть его и заставить затормозить. Но в последний момент водителю красной машины удавалось перестроиться и, совершив опасный маневр, вновь вырваться вперед.

Однако долго так идти не могло.

– Костя! Машина греется! Еще несколько минут – и больше она не протянет! – заревел Дед Мороз. – Надо уходить куда-то, здесь эта упряжка нас сделает…

– Хорошо! Давайте свернем на следующем повороте. Куда вы? – с ужасом закричал писатель, заметив, что автомобиль слишком рано свернул. – Куда? Там же впереди стройка! Куда мы едем?

– Вперед! Садись им на хвост плотнее! – неожиданно Хмуров вспомнил вполне подходящие фразы, которые он когда-то давно прочел и надеялся в числе прочего литературного мусора благополучно забыть, но судьба распорядилась иначе. – Прижимай, прижимай! Топи в пол на полную! Здесь никого нет, мы их обязательно сделаем!

Действительно, Дед Мороз свернул на небольшую дорогу, сплошь уставленную по обочинам строительной техникой. В канун Нового года все работы были прекращены, и перекрытия между опорами моста так и не успели свести на середине. Наверное, каждый, кто трудился на этом объекте в последний предпраздничный день, помнил, как главный инженер, тыча в чертежи и схемы, кричал: «Вот мост, вот река! Четыре опоры! К этому времени по нему уже должна была быть проложена дорога. А сейчас? Она натянута только наполовину! Катастрофа…»

И он не ошибся, пусть и имел в виду нечто совершенно другое.

Красный седан шел прямо, никуда не сворачивая. «Мерседес» преследовал его по пятам и с каждой секундой становился все ближе. Качнувшись, автомобили выскочили за неясное, затянутое трепещущей на ветру лентой ограждение и…

– Мы на мосту! Мы выехали на мост! – закричал Миша, мельком увидев грозный указатель «проезд запрещен». – Остановитесь – впереди обрыв! Мы упадем! Мы упадем!

Все закричали, разглядев наконец край последней плиты, нависшей над средней опорой. Казалось, шансов на спасение нет. Разогнавшийся автомобиль остановить было уже невозможно. Вдруг Дед Мороз закричал:

– Так каким вареньем вы заправляли сегодня машину?!

– Земляничным! – крикнул в ответ Миша и инстинктивно заслонил лицо рукой.

– Тогда все в порядке… – добродушно заметил волшебник и плавно потянул руль на себя.

Коснувшись края плиты, автомобиль накренился… И тут же взлетел!

Прошло несколько минут, прежде чем друзья решились открыть глаза. Жанна с трудом нашла в себе силы немного ослабить объятия, в которые заключила детей. Константин отвел от лица дрожавшие от ужаса руки. Бедокур… Выбравшись из глубины Лизиной куртки, пушистик подполз к окну и, схватив себя за синие ушки, с восхищением заметил:

– Как здорово, смотрите, мы летим! Как птицы! Настоящие птицы… Лапочки… нет, ласточки.

И был совершенно прав. Красный автомобиль кружил высоко над землей, вздымая веер искр и выпуская из-под колес языки разноцветного пламени. Константин наклонился и, затаив дыхание, посмотрел вниз. Черный «Мерседес» замер на краю моста. Двери его были открыты, и немного поодаль виднелась маленькая фигурка мужчины, смотревшего в небо сквозь поблескивающие линзы неизменных очков.

– Миша, смотри, как красиво! Город такой огромный! Как серое блюдо! – воскликнула Лиза и неожиданно крепко обняла и поцеловала своего друга.

Смутившись, мальчик густо покраснел и, казалось, на некоторое время вообще перестал видеть все вокруг. Наконец он несколько пришел в себя и украдкой посмотрел на маму, втайне надеясь, что она не заметила легкомысленного поведения его очаровательной подруги. И в этот раз ему повезло. Жанна не отводила взгляда от Константина. Писатель, обернувшись, тоже внимательно смотрел на нее, чувствуя, как в глубине его сердца что-то вспыхнуло и робко засветилось…

– Дети, пора домой! – добродушно засмеялся волшебник. – Сегодня же Новый год, и Марья Васильевна обещала приготовить необыкновенный праздничный ужин.

– Тогда скорее вперед! – воскликнул знаменитый штурман и, указав на плоскую крышу двадцатиэтажного дома, добавил: – Хорошо все-таки, что мы живем на последнем этаже! Парковаться будет удобно!

В тот вечер две могущественные и всегда неукротимые в своем противоборстве стихии объявили о перемирии. Склонившись над затянутым белоснежной скатертью столом, словно два полководца – над картой военных действий, Ангелина Ивановна и Марья Васильевна решили объединиться. И уже очень скоро кулинарные шедевры были рассредоточены на столе согласно правилам аристократической сервировки.

Правильно сервировать стол – это все равно что правильно расположить на позициях войска перед решающим сражением. И после дискуссий обоих полководцев, порой довольно ожесточенных, где проявлялись различия в тактических вопросах, компромисс все же был достигнут и результаты его явлены во всей их кулинарной красе.

Фаршированная рыба, сверкающая каплями раскаленного масла, покоилась на продолговатом блюде с витиеватым узором по краям. Запеченная курица возвышалась на специальном постаменте, искусно украшенном свежей зеленью и овощами. Многочисленные закуски, соусы, специи и салаты были выстроены в идеальном шахматном порядке, с незначительным отступлением в сторону тарелок, окруженных по бокам наборами столовых приборов. Центральное место в праздничном натюрморте, по общему мнению, разумеется, занял холодец.

А в холодильнике индевела бутылка отменного шампанского. Бутылка с детским шампанским стояла возле холодильника, как говорится, от ангины подальше.

– Волшебно! Волшебно! – не уставал повторять Петр Петрович, поглядывая на повелительниц застолья. – Очень вкусно! Правда, дети?

В ответ последовало многократное, объединенное искренним восхищением, твердое: