Сомкнув щиты, когорта легионеров стояла нерушимой стеной и, по первой команде Флавия, была готова ринуться в бой против своих прежних боевых товарищей.

Для Центуриона это было символично. Через считанные мгновения должно было произойти столкновение между двумя противоположностями. Предатели, отвергнувшие родину, сойдутся в схватке с верными слугами Империи не на жизнь, а на смерть. Исход этого противостояния раз и навсегда решит, за какой из сторон правда, и кто в итоге будет пожинать лавры победителя.

Решив, что другой возможности не будет, и ждать больше нельзя, Центурион поднял меч и скомандовал:

— Кентавры, вперёд! Остальным прикрыть отход союзников! Во славу Империи, в атаку!

Центурион сорвался с места, а следом за ним помчались остальные солдаты.

Они бежали с криком, прямиком на легионерские щиты, подняв оружие и прикрывая отход кентавров, устремившихся в лес прямиком из форта, оббегая по дуге обе армии, готовые вот-вот вступить в схватку.

Послышалась команда Флавия, и стройные ряды легионеров в один миг сорвались с места и ринулись в атаку, сопровождая её устрашающим боевым криком.

И они сошлись. Две непреодолимые силы столкнулись лоб в лоб, не желая уступать друг другу. Уступить сейчас означало признать своё поражение. Не только дать противнику понять, что его идеалы крепче и весомее, но также усомниться в своей собственной правоте. Этого себе позволить не мог никто.

Началась настоящая резня. Среди мелькавших всюду копий, клинков и щитов невозможно было разобрать ничего. Слышен был лишь звон металла о металл и мучительные крики умирающих. С каждой секундой земля под ногами всё больше пропитывалась кровью и усеивалась мёртвыми телами воинов обеих сторон. Никто не желал отступать и сдаваться без боя, отдавая противнику хотя бы долю шанса на победу.

«Проклятая пушка!», — пронеслось в голове Центуриона в первые же мгновения боя, когда он услышал выстрел, а затем увидел, как часть бегущих кентавров погибла от прямого попадания вражеского снаряда.

Но остальные кентавры, к счастью, всё же успели добежать до леса и укрыться в нём, вселяя в командира имперских солдат надежду на спасение.

— Думаешь успеют?! — спросил Маркус у товарища, отразив атаку очередного легионера, и отправив его затем в мир иной.

— Нам больше не на что надеяться, брат! — ответил Центурион, уклоняясь от атаки сразу двух предателей.

Не думая больше ни о чём и полностью отдавшись в круговорот сражения, Центурион не заметил, как вражеские силы перегруппировались и заманили имперцев в ловушку.

Воспользовавшись численным превосходством, легионеры обступили противников с трёх сторон и, сомкнув щиты, превратились в непроходимое препятствие для имперских сил.

Волна за волной имперцы набрасывались на щиты легионеров и отчаянно пытались прорваться сквозь их плотный строй, но каждый раз бронированные щиты отбрасывали нападавших, а острые клинки насмерть разили тех, кто не успевал отбежать вовремя.

Имперцы стали отступать. Поджимаемые противником с трёх сторон, они никак не могли вырваться из окружения. Поняв, что нападать бессмысленно, они лишь плотнее сомкнули ряды и стали медленно отступать к стенам форта, понимая, что это конец.

Легионеры тоже это понимали. Пользуясь заученной за долгие годы тактикой, они, шаг за шагом, наступали на окружённого противника, чётко осознавая своё превосходство в численности и силе, и уверенные в своей победе, до которой буквально оставалось несколько шагов.

Всё изменилось в один миг.

Откуда-то издалека прозвучала канонада пушечных выстрелов, а затем, среди рядов легионеров прогремели взрывы.

Разбрасывая в стороны землю, людей и оторванные части тел, снаряды от пушек посеяли панику в рядах легионеров. Их строй был нарушен. Непроходимая стена щитов дала брешь, а уверенность в победе в миг улетучилась.

Увидев это, имперские силы вновь воспряли духом и напали на ничего не понимающих врагов, напрочь позабывших о сражении и думающих теперь лишь о том, чтобы выжить.

Со стороны легионеров прозвучала до боли знакомая команда.

Но защитников форта было гораздо меньше. И, хоть дух их и был крепок, как скала, количество врага всё-таки взяло верх. Легионеры-предатели оттеснили имперцев почти к самым стенам форта и не давали ни секунды передышки.

Центурион сразил очередного легионера и тут же вступил в бой с ещё одним. Командир имперских войск продвигался вглубь вражеских рядов, рассчитывая добраться до вражеской пушки. Он видел, как самураи уже развернули её куда-то, в сторону бухты, и вели огонь по неизвестному союзнику Империи, который появился как нельзя кстати и спас от верной смерти так много имперских слуг.

Так, среди взрывов и вражеских солдат, Центурион продвигался всё глубже и глубже в ряды противника. Враги сменяли друг друга и поочерёдно падали, сражённые имперским гладиусом. Весь мир превратился для Центуриона в калейдоскоп мелькающих окровавленных лиц, сопровождаемый лязгом мечей и звоном брони. Он уже не чувствовал ни страха, ни усталости, ни боли и ни сожалений. Всё его существование было направлено лишь на одну цель — добраться до вражеской пушки.

Он не заметил, как оказался на земле, сбитый щитом очередного противника. Не понимая, что происходит, Центурион, словно в трансе, смотрел, как, зависнув над ним, легионер замахивается мечом, чтобы нанести смертельный удар, но тут его пронзил клинок, а чьё-то могучее тело оттолкнуло несостоявшегося убийцу прочь от имперского командира.

Это был Маркус. Улыбающийся и весь залитый кровью, он излучал неистовый поток азарта и веселья. Его глаза горели, а клинок блестел так, будто только что сошёл с полировочного камня.

Маркус протянул руку товарищу и помог тому подняться.

— Не зевай, Центурион! — сказал он, — Этот бой ещё не кончен!

— Я знаю! — ответил имперец, приходя в себя, — Вместе, брат!?

— Как и всегда, брат! — ответил Маркус и ринулся в атаку.

Центурион поспешил следом. Мечи имперцев двигались стремительно и слаженно. Враги не успевали за ними и пали спустя несколько мгновений после столкновения. Вместе, друзья пробивались всё глубже в ряды противника, пока путь Маркусу не преградил лично сам Флавий, а Центурион не сошёлся в бою с очередным легионером.

Ловко обойдя противника, Центурион ранил его в незащищённую ногу и развернулся, занеся меч, чтобы добить упавшего врага, но вдруг замер, забыв напрочь о том, где находится.

Она шла мерным