— Я сам расстроен. Но у меня есть еще версии. Как раз сижу, обдумываю.

— Могу помочь. Я уже позавтракала и, пока пила кофе, как человек недоверчивый и подозрительный, решила тебе предложить кое-что перепроверить…

Турецкий поднялся на третий этаж дома № 18 по улице Некрасова. На его короткий звонок кто-то протопал из глубины квартиры к двери и детский голос спросил:

— Кто пришел?

— Позови, малыш, папу или маму, — попросил Турецкий, не разобрав, кому принадлежит звонкий голосок-колокольчик — девочке или мальчику.

— Мама на рынок ушла, а папа уже идет! — проинформировал с готовностью голосок, и дверь открылась. На пороге стоял симпатичный молодой мужчина такого высокого роста, что Турецкий удивился и при случае решил непременно поинтересоваться, какой же рост у хозяина квартиры.

— Вы к кому? — cпросил он, рассматривая Турецкого.

— Я из уголовного розыска, — открыл он удостоверение и показал мужчине.

— А я Ершов Николай. Но вы, наверное, и так знаете, раз пришли ко мне. Заходите, пожалуйста. — Мужчина посторонился, пропуская Турецкого вперед, и закрыл за ним дверь. Из комнаты с любопытством выглядывала черноглазая девчушка лет четырех. Она держала за лапу большого плюшевого медведя, которому по виду можно было дать лет сорок.

— Ой, кто это? — Турецкий с деланным испугом посмотрел на мишку. Ему показалось, что в его детстве был такой же мишка, только грязно-белого цвета.

— Такой большой и не знаешь? — удивилась девочка. — Это же Топтыгин, он у нас теперь живет.

— Давно? — поинтересовался Турецкий.

— А как дядя Вася уехал, так и живет. Его не с кем оставить, он нам отдал. А сам в Америку улетел. Знаешь такое слово — Америка? Она большая! — с уважением объяснила девочка.

— А паспорт у него есть? — Турецкий показал пальцем на Топтыгина.

— Нету… — растерялась девочка. — А надо?

— Конечно, надо!

Девочка расстроилась:

— Дядя Вася нам его паспорт не дал. Вы его теперь заберете?

— Нет, конечно, пусть у вас останется.

Девочка обрадовалась и ускакала в комнату. Через мгновение она появилась, волоча за руку малыша, который был немного моложе ее.

— А это мой братик, Арсюша, — представила она его. — У него тоже нет паспорта. Но он с нами всегда живет. Он наш.

Малыш серьезно смотрел на Турецкого и сосал палец.

— Дети, идите поиграйте, — отправил отец детишек и пригласил Турецкого в комнату.

— У вас ко мне какие-то вопросы?

— Всего несколько, я не стану вас долго задерживать. У вас такие забавные ребятишки, — добавил он, прислушиваясь к голосам детей в соседней комнате.

— Да, детишки у меня замечательные, только я их редко вижу. Я ведь спортсмен, баскетболист, постоянно в разъездах, на соревнованиях… А когда в Питере — на тренировках.

— Вчера вы здорово обыграли «Химки», — проявил свою осведомленность Турецкий, — я по телевизору смотрел.

— Да, только в третьей четверти продули, 14:21.

А в общем сыграли неплохо — 83:75.

— Маккарти таким отличным броском счет открыл…

— А пять бросков подряд Букера? Классный игрок.

— Ну, ваши два дальних тоже классные. Я от дальних попаданий всегда балдею. Всегда думаю: это результат специальной подготовки или врожденное мастерство?

— Даже не знаю, что сказать. Когда бросаю, даже не прицеливаюсь. Как-то по наитию, что ли, получается. Но почти всегда чувствую — попадет мяч или нет. Он летит, а я уже чувствую. Иногда глаза закрываю, пока он летит, чтобы себя проверить.

— Но Маккарти вчера у вас что-то расхулиганился… Его чуть ли не половина команды удерживала.

— Горячий американец… Если бы он не травмировал вчера левое запястье, мы бы с бульшим отрывом выиграли.

— Ну, не скромничайте, вы сыграли отлично.

За последние две минуты пять раз поразили кольцо из-за дуги! Фантастика!

— Видно, вы большой любитель баскетбола. Анализируете игру прямо как спец! Сами играете?

— Да есть немного, любитель. Раз в неделю играем с ребятами из прокуратуры.

— В нападении или в защите?

— У меня лучше в защите получается. У нас есть один игрок, майор, невысокий, сухощавый, сутулый, крыть практически совсем не умеет, рост не позволяет. Но дальний бросок у него — фантастический. Процентов девяносто попаданий.

— Вот это да! Дайте его нам! — пошутил Ершов.

— Самим нужен!.. Кстати, а у вас какой рост?

— Да всего ничего — два метра четыре сантиметра. У нас человека четыре выше меня.

— А на праздники тоже уезжаете на игры?

— Когда как… На Новый год дома были, зато на Рождество в Португалию летали. Они же католики, у них Рождество двадцать пятого декабря.

— А на Восьмое марта? Жену удалось поздравить?

— Какое там… Она привыкла, не обижается. Мы в Италии были. Я ей оттуда подарков навез, здесь цветы купил, мы вернулись пятнадцатого марта. Вот тогда и отметили.

— А на майские?

— Дома были, с украинцами встречались. С ними болельщиков понаехало — мы даже удивились. Вроде бы и страна бедная, жалуются, а на трибунах сидят со своими желто-блакитными флажками, размахивают, орут: «Бей москалей». И за что они нас так не любят? Мы же никогда не кричим: «Бей хохлов!» Глупость какая-то…

— Приятно было с вами познакомиться. — Турецкий встал, собираясь уходить.

— А вы же у меня ничего не спросили.

— Все, что хотел, уже узнал.

В комнату зашли детишки. Девочка тащила братца за руку, он покорно плелся за ней следом.

— Как тебя зовут? — спросил на прощанье Турецкий, обращаясь к девчушке.

— Доченька.

— А тебя? — cмеясь, наклонился Турецкий к ее братцу.

— Мальчик.

Отец расхохотался и погладил обоих по разлохмаченным волосам.

После третьего урока в ненавистном 5 А Аля зашла в учительскую. Настроение было безнадежно испорчено. Какое счастье, послезавтра конец учебного года и она не увидит пятиклассников до осени. В учительскую зашла «физичка» Тамара с классным журналом под мышкой. Поставив его в ячейку с надписью «7 Б», она понимающе спросила:

— В 5 А была?

— Уроды, — только и ответила Аля.

— Я сама их терпеть не могу. Ну и класс! Сборище гаденышей… Мне еще такие не попадались.

— А мне тем более.

Аля работала первый год, и когда ей к двум девятым, двум десятым и одному четвертому классам через неделю после начала учебного года добавили еще и 5 А, она не очень обрадовалась. Нагрузка и так была немаленькая, одних тетрадей сколько проверять, а тут совершенно неуправляемый класс. За неделю своей педагогической практики она о нем уже успела много чего узнать, с сочувствием выслушивая жалобы учителей. И радовалась, что сия чаша минула ее. Потом она догадалась, что путем каких-то скрытых интриг этот класс ей просто спихнула пожилая учительница Крауз Людмила Михайловна. Той оставалось до пенсии доработать два года, и она хотела их дожить без нервотрепки.