– Конечно.

– Может, в курсе, где она работает?

– Рядом тут, за углом, парикмахерская. Вернее, теперь онаназывается салоном красоты, но лучше от этого не стала, – язвительно сообщилабрюнетка. – Галя маникюр делает, только не знаю, насколько хорошо, я ееуслугами не пользуюсь.

– Спасибо! – крикнула я и бросилась к лифту.

– Она на службе, будет после полуночи, – донеслось из-заплотно закрытой створки. Баба Нюра привычно отреагировала на шум за дверью.

Парикмахерская на самом деле оказалась совсем рядом,буквально в двух шагах. Я вошла внутрь довольно просторного помещения,отметила, что посетителей тут не наблюдается, и спросила у тоскующей за столомрецепшен женщины:

– Можно Галю?

– Маникюршу?

– Да.

– Галка! – взвизгнула администратор. – Подь сюда, клиенткаждет!

Прикрывавшая одну из арок занавеска зашевелилась, и передомной появилась маленькая худенькая тетечка неопределенного возраста. Шла онакак-то странно, боком, чуть волоча одну ногу. На серо-бледном личике Гализастыло выражение легкого испуга, на губах играла заискивающая улыбка. Таквыглядит наша Жюли, когда написает на пол у камина. Впрочем, нет, терьерихатвердо стоит на лапах, а Галю слегка шатало. Через секунду я поняла почему – наступнях у бедняжки «красовались» уродливые ортопедические туфли, подобные нашегосударство раз в несколько лет выдает бесплатно неимущим инвалидам, полагая,что обиженный господом человек должен кланяться и благодарить, обретячемоданообразные ботинки.

– Здравствуйте, – тихо произнесла Галя, – что хотите?Маникюр? Педикюр?

Я моментально оценила обстановку: если сейчас попрошузаняться руками, мастер усадит меня вон за тот столик, и процедура будетпроходить под неусыпным наблюдением администраторши. О каком откровенномразговоре может идти в подобном случае речь? А ноги приводят в порядок внебольшом, хорошо закрытом от посторонних глаз кабинете.

– Педикюр, – улыбнулась я, – а потом, если успеем, еще и оруках позаботимся.

– Пройдемте, – вежливо кивнула Галя, – туда.

Радуясь собственной предусмотрительности, я вошла в тесное,едва ли пятиметровое пространство и, наблюдая, как Галя наполняет ванночкуводой, сказала:

– Вам привет от Милады Смоляковой. Только не делайте вид,что не знакомы с писательницей, знаю, вы долгое время работали у нее.

Вопреки ожиданию Галя не испугалась, не вздрогнула, невыронила баночку с жидким мылом. Она просто кивнула и задала вопрос:

– Вы журналистка?

– Нет, что вы! А почему интересуетесь?

– Просто хочу предупредить: ничего о Смоляковой рассказыватьне стану, даже не начинайте спрашивать. И деньги не предлагайте, не возьму.

– Она пропала, – перебила я маникюрщицу.

Галя села на табуретку.

– Как?

– Вошла в торговую галерею «Ка» и не вернулась. Вы что,газет не читаете? – удивилась я. – «Желтая» пресса уже неделю волком воет.

– Я газет не читаю, – слегка растерянно ответила Галя. Потомона замолчала, нахмурилась, еще больше побледнела и протянула: – Похоже, вамсовсем недавно педикюр делали.

– Да, – улыбнулась я, – неделю назад.

– В хорошем месте, – продолжала Галя, – все чистообработано.

– Верно, хожу в салон на Тверской, там есть Ира Ершова, –принялась я спокойно болтать, надеясь, что Галя, увидав полное отсутствиеагрессивности с моей стороны, слегка успокоится, – очень хороший мастер,внимательный, милая девушка, с золотыми руками. Только к ней загодязаписываться надо, все хотят к Ершовой попасть. Правда, у них еще есть МашаНазарова, вот и бегаю то к одной, то к другой.

Но моя бездумная болтовня неожиданно испугала Галю.

– А ко мне зачем?

– Давайте поговорим.

– О чем?

– О Смоляковой.

– Нет!!! Сказала же: несмотря на то как со мной поступили,никаких интервью!

– А как с вами поступили? – насторожилась я.

– Неважно! Плохо! Еле в себя пришла!

– Значит, беседовать не желаете?

– Нет.

– Может, выслушаете меня?

– Ну… ладно, – кивнула Галя, – говорите. Только недолго.Вдруг настоящий клиент придет, а ему откажут, и я потеряю заработок.

– Я оплачу педикюр.

Галя повеселела.

– Хорошо, – кивнула она, – тогда, значит, я ваша на полторачаса. Хотите, ногти лаком перекрою?

– Давайте, – согласилась я.

Рассказ мой длился минут пятнадцать. Все это время Галясидела, разинув рот и забыв взять в руки кисточку.

– Вот дела… – вымолвила она наконец. – Мне Ми было жалко.Пашет на всех, а никакой благодарности. Там одна Настя нормальная, об остальныхпомолчу. О бабках нечего хорошего сказать, о Никите с Наташей распространятьсяправа не имею.

– У Кита теперь другая жена, Лиза.

– Неужели Ната его выпустила? – удивилась Галя.

– Что же странного? Она застала мужа с любовницей и нестерпела.

Галя вздохнула. И вдруг начала рассказывать…

– Я у Милады не один год проработала. Наняли меня, когда унее первые книжки пошли, раньше-то она сама управлялась: и стирала, и готовила,и убирала за всеми. А потом с деньгами полегче стало, вот я и появилась. Уж начто я к колготне привычная, а и то уставала сначала: столько работы, и все тамкапризные. Никита по три рубашки за день в короб кидает, бабки свежеепостельное белье каждый день требуют, если суп два дня постоял, есть не станут.Фаине протертое надо, Нике с фрикадельками. Каждый раз по три кастрюли варитьприходилось. А уж когда дом строить начали… Всего не пересказать. Другая быхозяйка кулаком по столу хрястнула да прикрикнула на домочадцев:

«Молчать! Кормлю, пою вас, так сидите тихо и улыбайтесь. Ане нравится – катитесь вон».

Только Милада все терпела. Мне порой ее встряхнуть хотелосьда сказать: «Гляньте вокруг: сами не спите, не отдыхаете, здоровье гробите, аради кого? Одни морды кругом недовольные».