Когда Вентура вливал жидкость, Пунтеро попытался лаять. Однако, поскольку его пасть была связана, сделать этого он не смог. Когда его, наконец, отпустили, он спотыкался и весь день находился в оцепенении. Такая процедура сопряжена с реальными рисками. Многие собаки не переживают этого тяжелого испытания. Это свидетельствует о том, что физическое выживание собак зависит от проявления ими человеческих качеств. В обществе руна нет места для собак-как-животных.

Однако собаки – не просто животные, становящиеся людьми. Они также могут приобретать качества ягуаров, основных хищников леса. Как и ягуары, собаки являются плотоядными. Их естественная склонность (если только они не поддались внутренней лености) – охотиться на животных в лесу. Даже когда собак кормят растительной пищей, такой как сердцевина пальмы, люди в Авиле называют ее в их присутствии мясом.

Люди также считают собак потенциальными хищниками. Во время Конкисты испанцы использовали собак в атаках на предков руна из Авилы[119]. Сегодня собачья хищная природа отражена в особой ритуальной еде, которая является составляющей праздника, известного как айя пичка, о котором я говорил в предыдущей главе. Эту еду, приготовленную из сердцевины пальмы, едят рано утром после того, как дух умершего отправился обратно туда, где он или она родился(ась), чтобы воссоединиться с последом. Длинные трубчатые сердцевины, оставляемые для этой трапезы в целости, напоминают человеческие кости (напротив, когда их готовят для повседневного употребления, они мелко порезаны)[120]. Похожие на кости сердцевины пальм в этом блюде заменяют тело умершего в своего рода «погребальном эндоканнибалистическом» праздновании, весьма похожем на другие обряды в различных частях Амазонии (возможно, что исторически также в окрестностях Авилы; см. Oberem 1980: 288), во время которых кости умерших употребляются в пищу их живыми родственниками (см. Fausto, 2007). Присутствующие на трапезе после отправления духа Хорхе отмечали, что собаки ни при каких обстоятельствах не должны есть сердцевину пальмы. Будучи преимущественно хищниками, собаки видят сердцевину как мясо и, подобно ягуарам и людям-каннибалам, могут начать относиться к людям как к добыче[121].

Следовательно, собаки могут приобретать некоторые качества ягуара, но и ягуары также могут становиться собаками. Несмотря на свою очевидную роль хищников, ягуары – покорные собаки духов – хозяев лесных животных. По словам Вентуры, «тот, о котором мы мыслим, как о ягуаре, в действительности является собакой [духа – хозяина животных]».

Важно отметить, что в Авиле этих духов – хозяев животных[122], которые держат ягуаров в качестве собак, часто описывают как могущественных белых владельцев поместий и священников. Люди приравнивают животных-дичь, которыми владеют и которых защищают эти духи-хозяева, к стадам крупного рогатого скота, которые белые держат на своих ранчо. Следовательно, в некотором смысле руна из Авилы не так уж и отличаются от многих других жителей Амазонии, считающих человеческую и нечеловеческую социальность одним и тем же явлением. То есть для многих жителей Амазонии социальные принципы, обнаруживаемые в человеческом обществе, идентичны тем, по которым созданы общества животных и духов леса. Это происходит в обоих направлениях: нечеловеческая социальность информирует о понимании человеческого общества так же, как человеческая социальность информирует о понимании нечеловеческих (см. Descola, 1994). Однако Авила всегда была частью большой политической экономии, и в то же время она полностью погружена в лесную экологию самостей. Это означает, что «общество» руна также включает в себя ощущение тяжелых отношений руна с другими на широкой колониальной, а теперь и республиканской арене. В результате социальность, распространяющаяся на нечеловеческих обитателей леса, также сформирована слишком человеческими историями, в которые руна оказались втянутыми на протяжении многих поколений. Этим отчасти объясняется белый цвет кожи хозяев животных, обитающих в глубине леса (подробное обсуждение того, что именно здесь означает «белый», см. Главы 5 и 6).

Ягуары-оборотни – руна-пума – тоже собаки. Как Вентура объяснил мне это, ссылаясь на своего недавно умершего отца, когда человек «с ягуаром» (пумаю) умирает, его или ее душа отправляется в лес, «чтобы стать собакой». Ягуары-оборотни становятся «собаками» духов – хозяев животных. То есть они попадают в подчинение точно так же, как люди из Авилы, когда отправляются в качестве рабочих рук к землевладельцам и священникам. Следовательно, руна-пума – одновременно руна, могущественный хищник-кошка и покорная собака белого духа-хозяева животных.

Собаки не только символизируют затруднительное положение руна (быть одновременно хищником и жертвой, господствовать и покоряться), но и распространяют действия людей в мире за пределами деревни. Поскольку они служат разведчиками и часто обнаруживают добычу задолго до того, как это смогут сделать их хозяева, собаки увеличивают хищнические усилия руна в лесу. Кроме того, они наравне с людьми подвержены тем же угрозам хищничества со стороны ягуаров.

В дополнение к связям, которые они помогают людям формировать с лесными существами, собаки позволяют руна устанавливать связи с другим миром за пределами деревни – областью бело-метисных колонистов, владеющих ранчо в окрестностях Авилы. Собаки в Авиле удручающе недокормлены, в результате чего они часто бывают очень нездоровыми. По этой причине им редко удается произвести жизнеспособное потомство, и людям из Авилы часто приходится обращаться к посторонним, чтобы получить щенков. Неспособность собак к репродукции, являющаяся следствием действий человека, делает жителей Авилы зависимыми от других людей в деле размножения своих собак. Они также склонны заимствовать клички собак, используемые колонистами. В этом отношении имена Пуканья и Уйки – исключения. Более популярные клички для собак – Маркеза, Китенья и даже Тивинтца (топоним хиварского происхождения, обозначающий место территориального конфликта 1995 года Эквадора с Перу). Эта практика использования имен собак, предпочитаемых колонистами, является еще одним показателем того, как собаки постоянно соединяют руна с более широким социальным миром, даже когда они сами являются продуктом домашней социальности.

Выступая связующим звеном между лесным и внешним мирами, собаки во многом напоминают руна, которые, будучи «христианскими индейцами», исторически служили посредниками между городским миром белых и лесным миром аука, то есть нехристианского, «непокоренного» коренного населения, особенно народа ваорани (Hudelson, 1987; Taylor, 1999: 195)[123]. Примерно до 1950-х годов руна вербовали могущественные землевладельцы для выслеживания и нападения на поселения ваорани; по иронии судьбы, это напоминает то, как мастифы испанских завоевателей были использованы для преследования предков руна[124]. Кроме того, в качестве наемных рабочих на ранчо руна продолжают помогать колонистам взаимодействовать с лесом, например охотясь для них.