Всё ещё ночь?

Повернувшись со спины на бок, я спускаю ноги с кровати, чувствуя покалывание в голове и настоящую пустыню в горле. В просторной спальне подозрительно тихо, и даже городской шум не решается потревожить грозного жильца номера и его гостью. Я замечаю, как качается тонкий тюль у приоткрытого окна, — в ту же секунду ещё на несколько процентов проясняется сознание, и наконец-то чувствую на себе знакомый взгляд.

Медленно обернувшись на кровати, замечаю по диагонали от себя расположившегося в кресле Альваро. Чёрная бабочка на шее развязана и бесцельно висит по бокам расстёгнутой на несколько первых пуговиц рубашки. Пиджак откинут на соседнее кресло через маленький круглый столик, за которым тоже мерцает включенный торшер.

Альваро изучающе разглядывает меня, расслаблено откинувшись на спинку и держа в свисающей руке стакан виски. Танец света и теней загадочно бликует по кубикам льда внутри, и я, завороженно наблюдая за этим, хрипло спрашиваю:

— Долго спала?

— Полтора часа, — тихо произносит он, поднося ко рту стакан, но всё так же не сводя с меня блеснувших в полумраке глаз.

Нервозно облизываю высохшие губы и, чтобы не быть окаменевшей мишенью под натиском его проникающего под кожу внимания, пересаживаюсь и прислоняюсь к изголовью. Всё что угодно, лишь бы двигаться и не дать окутавшей нас обоих интимной атмосфере застыть окончательно. После этого всегда следует взрыв…

— Кажется, я доставила немало хлопот, — меня даже пугает отсутствие внутри призыва уйти и не пользоваться гостеприимством Альваро так долго.

В два глотка добив янтарное содержимое тумблера, он неспешно оставляет его на столике. И я понимаю, что тоже невыносимо хочется пить.

— Нет, — одно слово звучит так умиротворенно, что начавшее стягивать меня напряжение отступает.

И работающая вполсилы память подбрасывает такие же короткие ответы Альваро до нашего попадания в его люкс — я ведь собиралась узнать… Но сначала:

— Можно мне воды?

— Она рядом с тобой.

Проследив за его лёгким кивком, вновь поворачиваюсь к тумбочке и вижу спрятанную за светильником стеклянную бутылку и стакан.

— Так… — судорожно допив, едва слышно начинаю я. — Прииски, которыми ты владеешь, числятся за «Сомброй»?

В полутьме лицо Альваро практически нечитаемо — мне остаётся только ровная интонация и непрекращающийся пристальный взор.

— Почти.

— А что за материк имел в виду Монтера? — несмотря на лаконичные ответы, я впервые ощущаю, что Альваро больше не будет увиливать.

— Попробуй угадать.

Подумав совсем немного, говорю:

— Африку?

— Верно, — его губы трогает улыбка, или же мне это только кажется…

— Я сегодня… — сиплым голосом несмело продолжаю, сложив руки на груди и вцепившись пальцами в плечи. — Увидела новость о новом принятом законопроекте. Так понимаю, он повлиял на твою деятельность?

— Чувствую себя как на допросе у адвоката.

Теперь явственно слышу усмешку.

— Адвокаты не допрашивают, — с лёгкостью парирую я, поеживаясь от всё так же не сводимой с меня бездны с отблеском от торшера в зрачках. — Так, да или нет?

— Какая навязчивая строгость… — ласковый шёпот Альваро тут же пускает ток по телу, и я понимаю, что не могу усидеть на месте, не ёрзая. — Да, повлиял.

Поднявшись с места и стараясь, чтобы это не выглядело слишком резко и трусливо, я делаю шаг к окну, не переставая спрашивать:

— Сильно?

— Прилично.

Альваро встаёт следом, но не подходит ко мне, хотя этого уже достаточно, чтобы дыхание напрочь сбилось. Но я должна сложить пазл до конца, должна! Так много зацепок, так много крючков — он не сможет сегодня уйти от ответов, как и…

«Ты от него…» — мурлычит внутренний голос, отчего сладко сжимается область под пупком.

— С этим тебе пытался помочь мой отец? — озарившая кружащуюся, и уже не от алкоголя или похмелья, голову мысль поражает меня, и, расцепив скрещенные руки, я слабовольно их опускаю. — Ты пытался лоббировать свои интересы через него и не дать принять этот законопроект?

— Верно, Джейн… — плавный шаг ко мне, ещё один, а мои ноги будто приросли к полу. — Теперь ты понимаешь, почему и я должен выяснить причину смерти Эдварда? Ты ведь слышала Леандро и можешь сопоставить, почему я подозреваю его.

— И мой отец взамен попросил у тебя помощи…

Альваро медленно обходит меня по кругу, напоминая дрессированного хищника, ожидающего команду напасть. Я чувствую его взгляд на каждом дюйме своего неслушающегося тела.

— Я был, пожалуй, единственным в его окружении, кто мог за пару часов дать крупную сумму наличными.

Его ладонь проводит по пояснице и тут же исчезает — я окончательно этим выбита из колеи.

— Но ведь… — еле внятно говорю я, прикрывая веки. — Это была услуга за услугу, почему же я тогда отрабатываю этот долг?

— Ну так и нужные мне пункты в законопроекте не были приняты — Эдвард не успел. Всё честно.

Всё ещё не открываю глаза, когда Альваро, так же кружась вокруг меня, касается пряди волос, лежащей на ключице, и убирает её назад к остальным.

— Не совсем…

— Теперь ты, — он на миг склоняется к моему уху, обжигая шёпотом. — Поподробнее о его потенциальном отравлении, будь так любезна…

Если бы я только могла связать два слова, а не незаметно прижимать бёдра друг к другу, пытаясь обмануть тело, что мне неприятен тянущий дискомфорт и увлажнившаяся ткань белья… Это ведь не так. Опустив глаза в пол и выдержав паузу, я чудом умудряюсь в двух предложениях пролепетать суть запрашиваемого. И даже снова не выдаю Кейт и Дика.

— Это важная информация, и зря ты её утаивала, — дослушав, Альваро вдруг берёт мои руки, укладывает их на свои плечи, а сам сжимает мне талию — танец продолжается уже вдвоём, единым шагом назад, к кровати.

— Могу сказать тебе то же самое… — прячу лицо в раскрытом воротнике его рубашки, желая коснуться губами виднеющейся, так завлекающе пахнущей кожи и поросли тёмных, наверняка мягких волос.

Я предоставляю Альваро всё: инициативу, согласие, целиком себя.

— То есть, узнав о таком варианте сотрудничества с твоим отцом раньше, ты бы прибежала ко мне охотнее?

Обострившиеся чувства долбят по каждой клетке, когда слух улавливает растянувшийся звук вжика опускаемой молнии на моём платье. Ненависть к Рамиресу была бы сейчас так кстати, так спасительна, так нужна, но её нет, словно никогда и не было, — лишь только незыблемая правильность происходящего…

— Ты сам пришёл за мной… — я вскидываю, наконец, лицо, тут же встречаясь с таким сносящим пламенем в карих глазах, что не могу больше вымолвить ни слова.