В: Вы столь беспечны к деньгам, что путаете гинею с тремя? (Не отвечает.) Вы получили две гинеи, Джонс. Сколько еще причиталось?

О: Восемь, сэр.

В: Каков ваш годичный заработок на нынешнем месте?

О: Десять фунтов, сэр. Понимаю, к чему вы клоните, но те деньги были все равно как потерянные, так что я на них плюнул.

В: Плюнули на почти годовой заработок?

О: Я не знал, как их заполучить.

В: Из Уэльса в Лондон часты корабли с углем, верно?

О: Может быть, сэр.

В: Как, вы служите у шипчандлера и не знаете?

О: Знаю, сэр, верно.

В: Почему ж с кораблем не послать письмо иль даже самому съездить за деньгами?

О: Какой из нас моряк, сэр, — боимся моря и каперов.

В: Полагаю, причина в ином. Вы лжете.

О: Нет, сэр!

В: Да-с, любезный! Вы узнали нечто, об чем не сообщили мистеру Лейси, смекнув, что всем вам грозит беда. Без серьезного повода вы б не сбежали, бросив все ваши деньги.

В: Ей-богу, сэр, я ведал лишь то, об чем нас с мистером Лейси известили да что сами прознали.

В: Ты увяз в собственной слизи, мерзавец! В твоей записке говорилось об корабле из Барнстапла. Я послал запрос: с первого по десятое мая рейсов на Уэльс не было.

О: Нет, меня спутали, но об том я узнал уж в гавани. Когда писал, думал, так оно и есть, но в Барнстапле мне присоветовали ехать в Бидефорд. Там я нашел балкер, отправлявшийся через три дня. Правда, сэр, можете справиться. Судно «Генриетта», хозяин мистер Джеймс Пэрри из Порткола, превосходный капитан, все его знают.

В: Где ты провел три дня?

О: Первый день отсыпался в Барнстапле, затем отправился в Бидефорд; поспрошав на причале, отыскал мистера Пэрри и сладился с ним об проезде. Днем позже благополучно, слава тебе господи, переправились через залив.

В: Кто тебе наврал об корабле из Барнстапла?

О: Я уж не упомню, сэр. Кто-то из гостиничных.

В: В записке ты сослался на Паддикоума.

О: Стало быть, он, сэр.

В: Смотри у меня, Джонс! Ты провонял ложью, как твои земляки луком!

О: Бог свидетель, сэр!

В: Вот твоя записка, где прямо сказано об мистере Паддикоуме. Но он присягнул, что ничего тебе не говорил, а он не лжец.

О: Значит, я перепутал, сэр. Шибко торопился.

В: И шибко напортачил, как во всей своей басне. В «Короне» я справился насчет лошади. Станешь утверждать, что первого иль другого мая там ее и оставил?.. Чего молчишь?

О: Совсем из ума, сэр… Теперь вспомнил: я поехал в Бидефорд и оставил коня в «Барбадосе», где заночевал. Дал денег, чтоб за ним присмотрели и послали весточку в «Корону» — а то ведь там спросят и сочтут меня вором. Вы уж простите, сэр, в башке все перепуталось. Об первом дне я сдуру брякнул, чтоб покороче. Какая, думаю, разница.

В: Я скажу какая, подлец ты этакий, и насколько ты близок к виселице. Дик мертв. Велико подозренье, что его убили, — он был найден повешенным неподалеку от места, где ты заночевал. Обнаружен пустой сундук, поклажа исчезла. С тех пор об господине и служанке ни слуху ни духу. История темная, но, скорее всего, их тоже убили, и самое вероятное, что сотворил сие ты. (Допрашиваемый бормочет на валлийском.) Что такое?

О: Неправда, неправда… (Снова бормочет.)

В: Что — неправда?

О: Девица жива. Я ее видел.

В: Ну гляди, Джонс! Еще раз соврешь, и я подберу тебе славный пеньковый галстук. Обещаю.

О: Клянусь, после того я ее видел, ваша честь!

В: После чего — того?

О: После того, где они были первого мая.

В: Откуда тебе знать, где они были? Ты же рванул в Барнстапл?

О: Нет, сэр. Господи, лучше б рванул! Боже мой! (Вновь причитает на валлийском.)

В: Тебе известно, где ныне служанка?

О: Богом клянусь, не знаю, сэр. Может, в Бристоле. Только она не служанка…

В: А мистер Бартоломью?

О: Господь милосердный!

В: Ну же?

О: Я знаю, кто он такой. Будь проклят день, когда меня впутали против моей воли. Ваша милость, я ни об чем не спрашивал, но тот малый…

В: Замолчи. Назови имя, больше ничего… Ответ не записывайте.

О: (Отвечает.)

В: Кому-нибудь сообщал сие имя, устно иль письменно?

О: Никому, сэр. Душой матери клянусь!

В: Тебе известно, для кого я веду расследование и почему ты здесь?

О: Смекаю, сэр. Покорнейше уповаю на их милосердье, ибо полагал, что угождаю им.

В: Об том еще поговорим. Повторяю вопрос: что тебе известно об его сиятельстве? После первого мая виделся ли ты с ним, получал ли какие известья, слышал ли об нем?

О: Клянусь, сэр, ничего не знаю об нем иль гибели Дика. Верьте мне, ваша милость! Господи боже мой, я скрытничал, ибо до смерти боялся, лишь потому!

В: В чем скрытничал, дрянь сопливая? Подымись с колен!

О: Что узнал про смерть Дика, упокой господь его душу! Боле ни в чем, клянусь гробницей святого Давида Валлийского!

В: Как узнал?

О: Окольно, сэр, не впрямую. В Суонси недели через две в таверне разговорился с моряком, поведавшим, что под Барнстаплом нашли мертвеца с фиалками во рту. Имени он не назвал, лишь походя упомянул сей странный случай. Однако что-то во мне шевельнулось.

В: Что потом?

О: Уже в Кардиффе, в доме мистера Уильямса, где он ведет дела, один приезжий, лишь утром приплывший из Бидефорда, поведал об слухах, взбаламутивших весь город: мол, два месяца назад порешили пятерых путников. Имен он тоже не сказывал, но по числу убиенных и кое-каким другим приметам я смекнул об ком речь. С тех пор живу в непрестанном страхе, сэр. Я б тотчас все рассказал, ежели б не бедная моя матушка…

В: Хватит! Когда сие было?

О: Кажись, в последнюю неделю июня, век бы того не помнить. Я худого не умышлял.

В: Чего ж так перепугался, ежели безвинен?

О: Сэр, я такого насмотрелся, что сам бы не поверил, услышь от кого другого.

В: Вот и поведай, Джонс. Иначе болтаться тебе в петле. Ежели не за душегубство, то за конокрадство.