предоставления отчёта. Одновременно начальник разведки и контрразведки ОУН Ф. Яцура провёл свое расследование в отношении «Сотника» и установил, что тот попытался организовать очередной внутренний переворот, на этот раз с целью смещения А. Мельника. Но у него ничего не вышло. За ним никто не пошёл, так как догадывались о цели задуманного – избежать ответственности за хищение денег.

Портрет Р. Яри будет неполным, если не сказать, что в июле 1941 года, после захвата Львова «бандеровцами» и немцами, в Провод ОУН с повинной явились два бывших галицких коммуниста, которые сообщили, как об этом пишет З. Кныш, что в 20–30-е годы «…они являлись курьерами Коминтерна и контактировали с Р. Яри и его женой, которая была агентом Коминтерна ещё с 1924 года. Со временем, в 1926 году, и Рихард стал агентом большевиков…»[217].

В августе 1941 года «Сотник» как член ОУН(б) (бандеровцев – О.Р.) был арестован во время всеобщего «избирательного» (выделено О. Р.) гонения на них и просидел в лагере до своего освобождения. С приходом в Австрию Красной армии он был допрошен сотрудниками СМЕРШа и отпущен на свободу. Члены ОУН неоднократно встречали его в Вене, в том числе и в компании советских офицеров. Впоследствии «Карпат» поселился в г. Гльогниц (Австрия), в усадьбе площадью в 220 га. Занимался подсобным хозяйством, создал конеферму и организовал школу верховой езды. После смерти Рейзель в 1964 году опять женился, на Ютте Коглер, фармацевте, с которой жил до своей смерти 20 мая 1969 года (71 год) и был похоронен на местном кладбище по римско-католическому обряду (выделено О. Р.)[218].

Столь подробную информацию об этом человеке мы предоставили с целью акцентировать внимание на Р. Яри, который в деятельности УВО-абвер-ОУН с середины 20-х годов и до начала войны в июне 1941 года играл весьму существенную, если не сказать – главенствующую роль. Ни одно знаковое событие в функционировании УВО-ОУН, будь то убийство министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого 15 июня 1934 г. или потрясший всю ОУН раскол организации в 1940 году, не происходило без его участия. В действительности личность Р. Ярого была и есть очень тёмной, и о нём оуновцы боялись открыто говорить, чтобы не попасть в общую могилу с С. Собинским, Т. Голувко, Б. Перацким, Е. Коновальцем и тысячами других.

В современной Украине на его имя наложено «табу», все заслуги, победы национально-освободительного движения 20–30-х годов, как и лавры «героя», относят к имени Е. Коновальца или других его приближённых. Причина одна – якобы по заданию советской разведки Р. Яри проник в УВО-ОУН и занимался «ликвидацией» организации изнутри, и об этом стало известно только после войны (?!).

Дело Ольги Басараб

Однако возвратимся к УВО в 1925 году. Эффектом разорвавшейся бомбы в Польше стал начавшийся в декабре 1924 года судебный процесс в отношении так называемых «басарабовцев», т. е. в отношении Ольги Басараб (погибшей в тюрьме), А. Мельника, В. Коваленко, коменданта округа Перемышляны Е. Зибликевича, Г. Лихолата, Н. Билинского, Ирины Вахняниновой и других, продолжающийся до апреля 1925 года[219]. Всего до 1928 г. около 100 украинских националистов отбывали наказания по обвинению в шпионаже. По данным «двуйки», в 1929–1935 гг. около 630 украинцев занимались разведывательной деятельностью в интересах соседних государств (26 % от общего числа подозреваемых в шпионаже)[220].

В ходе судебного следствия был оглашён значительный объём секретных и конфиденциальных материалов польских вооружённых сил и правоохранительных органов, изобличающих членов УВО в работе на германскую и советскую разведки. Обнаруженные в ходе обыска квартиры О.

Басараб 34 секретные инструкции на немецком языке, рефераты польской разведки, иностранная валюта свидетельствовали, по заключению дефензивы, что указанная организация занималась не только шпионской деятельностью, но и готовила государственный переворот[221].

Как установило следствие, получаемые при проведении разведывательной деятельности материалы направлялись О. Басараб в адрес некой Марии Калиш в г. Шоенберг, ул. Вилендштрассе, L 42 и Шнайдер Ловенталя – Фрейсингерштрассе, д. 2. Также сообщались фамилии майора Кунта и некоего Заремби в г. Шоенберге возле Берлина. Допускалось, что в данных адресах находится разведывательный центр УВО[222].

Трагизм всей ситуации со смертью 12 февраля 1924 года Ольги Михайловны Басараб заключается в том, что своим молчанием и отказом что-либо сообщать следствию она никому ничем не помогла. Но перед её мужеством, верностью, стойкостью и презрением к смерти стоит снять шляпу.

Польска дефензива и полиция располагали всей необходимой информацией и уликами в отношении членов организации, полученной от своего агента влияния в УВО-абвер – полковника Е. Коновальца. О мотивах его сотрудничества с «оккупационным режимом» в Галиции сообщалось выше.

28 марта 1925 г. в малом зале уголовного суда г. Львов был вынесен приговор в отношении 10 членов УВО-абвер, обвинённых в антигосударственной деятельности и проведении «шпионажа в пользу Германии и Советов». Допускаем, что именно по этому делу «увистов» «Советы» фигурировали больше для целей пропаганды и очередного обвинения «кровожадного» большевистского режима. Этим пунктом обвинения польские власти пытались одним выстрелом подстрелить сразу двух зайцев.

Но на этом дело не закончилось.

В конце декабря 1925 года в ходе проведения операции по ликвидации остатков разгромленной националистической организации на территории Восточной Малопольши в руки львовской полиции попала тайная инструкция на немецком языке, при осмотре которой несколько листов документа носили название «Der Volkskrieg» и содержали указания о способах борьбы угнетаемого украинского населения с польскими оккупантами (не стоит забывать, что до 1918 г. это была территория Австро-Венгрии, где немецкий язык был профильным при обучении в школе). Однако формы противостояния местных властям оказались несколько необычными.

По мнению следствия, указанная брошюра однозначно указывала на Германию как инспиратора террористических и сепаратистских акций в Польше. В соответствии с её содержанием антигосударственные организации, создаваемые в анклавах проживания национальных меньшинств, должны были аккумулировать в свои ряды специалистов: по взрывчатым веществам, отравляющим газам, бактериологическому оружию, инженеров-техников. Главные транспортные артерии Края, в том числе и железные дороги, должны были находиться под постоянным наблюдением. В случае государственного переворота или военной интервенции военные гарнизоны должны быть блокированы, военнослужащие этих подразделений – ликвидированы, казармы – заминированы. Особе внимание уделялось использованию бактериологического оружия, а также ведению шпионской деятельности[223].

Содержание публикации в польской прессе очень созвучно со словами друга и коллеги Ю. Головинского по УВО Осипа Матковского, которые он поведал в своих воспоминаниях. В частности, он писал: «…Ю. Головинский пробовал реализовать целый ряд проектов новейшей тактики противопольской борьбы с применением:

1. Газового оружия (как акт мести за антиукраинские действия польского правительства в Галиции и на Волыни – совершить газовые