— Б-р-р. — передернула плечами Алина. — Какую гадость ты держишь дома!

— Что поделать. — Я установил на «гадость» дистанционный взрыватель, который в нужный момент выбьет предохранительный клапан и выпустит на волю находящийся под давлением супертабун. — Сегодня ночью, надеюсь, мы от нее избавимся. — И добавил: Конечно, если нам повезет…

До отъезда на акцию оставалось почти четыре часа, когда я закончил приготовления, и эти четыре часа мы с Алиной провели в спальне. Шикарная кровать-сексодром не развалилась за это время лишь чудом, а постельное белье приобрело такой вид, будто его изжевала корова. В одиннадцать вечера мы перебрались из спальни в ванную. Стоя под душем, я с тоской признался самому себе, что ехать ни в какие Озерки не хочу. Более того, не могу. У меня на это не осталось ни капельки сил. Я с удовольствием отложил бы все дела на денек. На неделю. На месяц. Навечно… Но какая-то неизвестная сила гнала меня вперед. Настойчиво толкала в спину. Заставляла поступать против своего желания.

— Вот так-то, Алинка. Времечко поджимает. Пора на эшафот, — пожаловался я, и неизвестная сила, будь она проклята, выволокла меня из-под душа и заставила облачиться в темно-бордовые футболку и лосины — те, что купил в «секонд хэнде». Потом я влез в комбинезон, и Алина не смогла сдержать ехидной улыбки:

— Ты сейчас напоминаешь мне завсегдатая клуба транссексуалов.

— Поговори-и-и! — промикрофонил я и отправился в коридор напяливать свежекупленые красные кеды.

Без четверти полночь мы вышли из дому. Я уложил в багажник «порша» большую дорожную сумку со снаряжением, Алина села за руль, и мы погнали по еще не заснувшему городу в сторону Озерков. Моросил мелкий дождик, и облака, казалось, опустились до самой земли. Мерзопакостная погодка, но мне она как раз на руку. Ненастье должно было нивелировать белую петербургскую ночь и значительно повысить мои шансы остаться незамеченным во время героического перехода по веревке со стрелы крана на крышу четырнадцатиэтажного дома.

Машин на улицах было немного, гаишников не наблюдалось вовсе, и Алина, пользуясь этим, не стеснялась давить от души на акселератор. Насквозь пропитанный влагой Питер порой заглатывал нас со скоростью 120 км/ч.

— Не гони, — несколько раз просил я. — Мы успеваем. — Но слова мои, казалось, увязли в трясине. Алина на них просто не реагировала и безжалостно бросала машину в ущелья серых неприветливых улиц.

— Ты хорошо запомнила, что надо делать? — спросил я, когда мы были почти у цели, и этот вопрос наконец сумел миновать непроходимые топи и достиг ушей моей спутницы.

— Хорошо, — сказала она. — Я все хорошо запомнила, Слава. За меня не волнуйся.

Да я и не волновался. Днем, распределяя обязанности, я не очень-то озадачил Алину, и мера ее участия в сегодняшней акции сводилась почти к нулю. Я вполне мог бы справиться со всем в одиночку, но вдвоем, как говорится, и умирать веселее.

— За меня не волнуйся… — повторила Алина, припарковывая машину недалеко от ворот стройплощадки. — Приехали, мистер секретный агент. Вытряхивайтесь под дождик, пожалуйста.

— Угу. Вытряхиваюсь…

Я достал из багажника монтировку, пневматический пистолет «Вальтер ЦП-88», переделанный для стрельбы дротиками со снотворным, нацепил на спину маленький, но тяжелый рюкзачок со всем необходимым мне снаряжением, включил уоки-токи, закрепленную на правом плече, буркнул Алине через открытое окно: «Через пять минут проверка связи» и отправился на охоту на охранников-турок и их кавказских овчарок. Вокруг не было ни случайных прохожих, ни вездесущих собачников. Вообще никого! Как славно, что на улице дождь. Только бы он не помешал мне стрелять.

Первыми в очереди на отстрел стояли овчарки. И они сделали все возможное, чтобы я без проблем уложил их спать. Словно были специально обучены этому.

Они молча, даже ни разу не тявкнув, сбежались ко мне, стоило отодрать монтировкой одну из досок забора. В образовавшуюся щель сразу просунулась широколобая оскалившаяся морда. «Ну, давай, давай! Отдери еще одну досочку, скотина, чтобы я смогла пробраться к тебе. А там уж посмотрим», — всем своим видом говорила мне морда, пока я брал прицел чуть пониже ее.

«Ш-ш-шпок!» Дротик, не найдя сопротивления в густой шерсти, глубоко впился в собачью грудь. Оскал пропал, в карих глазах мелькнула тень удивления, и овчарка, взвизгнув, отвалила в сторонку, уступая место своей подруге.

«Ш-ш-шпок!» Уноси готовенького! Славные беспомощные мишени. Следующий.

«Ш-ш-шпок!»

Дырка была свободна. Правда, в нее пролезла бы разве что кошка. Мне же надо было справиться еще с двумя досками, чтобы беспрепятственно идти знакомиться с турками.

Я наклонился к уоки-токи:

— Как слышишь?

— Отлично.

— Вперед!

И снова взялся за монтировку.

Мы брали эту крепость с двух направлений. Я проник туда через проделанную щель. Алина же просто перемахнула через забор. Вот уж чего мне в ближайшее время никак не проделать.

Я был почти уверен в том, что охранники скрываются от дождя в своем караульном модуле. Полностью надеются на собак. И на то, что тащить со стройки все равно нечего. Разве что кирпичи или автопогрузчик. Или цветные металлы — отраду бомжей. Вот только стоит ли ради этого подставлять свой зад под зубки огромных кавказцев?

Я огляделся — да и металлов цветных вокруг не заметно. Натянул на голову черную шапочку с прорезями для глаз и рта и начал осторожно пробираться между штабелей кирпича, заботливо укутанных целлофановой пленкой. Первые шаги я делал, словно индеец, подкрадывающийся к оленю через мелкий валежник. Шаг… Остановка. Ногой нащупываю место, куда можно ступить и не наделать шуму. И не сломать лодыжку… Шаг… остановка… Еще один осторожный шаг…

Когда из тени я выбрался на более или менее освещенное место, то понял, что занимаюсь ерундой. На земле, не считая луж, никаких препятствий. Ни брошенных труб, ни строительного дерьма. Чисто, хоть устраивай танцы. Одним словом, турки…

И я, пригнувшись, быстро побежал по направлению к одноэтажному модулю, в котором ярко светились два широких окна и на крыше которого еле тлел единственный на всю стройплощадку прожектор. Турки, черт побери! Могли бы не экономить на электричестве, осветить получше свои владения.

Расплескивая лужи, я одним духом преодолел пятьдесят метров до модуля. Хотя мог бы пройти их строевым шагом, во всю глотку распевая походную песню. Все равно до меня никому не было дела. И заметила меня только Алина.

Она сидела на корточках возле одного из освещенных окон, не отрывала от него взора и громко хихикала. А за окнами в это время вовсю распевала Офра Хаза. И творилось такое, что я видел разве что в фильмах Терезы Орловски. Нет, даже там я такого не видел. У Терезы актрисы на порядок взрослее.

А там, за окном, одна из «актрис» жадно впитала в себя с разных сторон два крупнокалиберных снаряда, состоящих на вооружении горячих янычар-сторожей. Единственным, что сейчас можно было в ней разглядеть, так это длинные волосы и почти полное отсутствие груди. Янычары лениво двигали волосатыми задницами, шевелили усами и томно закатывали глаза. Четвертая участница шоу, которой предоставили передышку, сидела на низеньком пуфике к нам лицом и жадно пожирала большое пирожное, запивая его лимонадом. Она была совершенно голенькой. Она была совсем маленькой — не старше тринадцати лет. И вся ее рожица была перемазана кремом.