Тот садится, опираясь одной ладонью в пол, а второй вытирая кровь из-под носа, и смотрит на меня. В тёмных глазах столько ярости, презрения и ненависти, что меня бросает в холодный пот.

– Довольна? – выплёвывает он.

– Довольна?.. – на выдохе повторяю я. Как он смеет так думать?! Весь ужас вечера, обиды и злость выливаются в крик: – Довольна?! Если ты всерьёз думаешь, что я могу быть довольна этим, то ты плохо меня знаешь! Я не довольна! А ты?! – делаю я шаг вперёд. – Или ты, Оливер?! Вы довольны тем, что творите?! Мните себя королями мира, думаете, что вправе диктовать свои правила другим! Кому вы сделали приятно, расколов колледж надвое? Тем бедолагам, которые жаждут общения с вами, но при этом не могут прийти на Осенний бал и просто развлечься? Которые бояться вас в той же мере, что и обожают? А почему они вас обожают, вы задумывались? Что вы из себя представляете, если не считать завышенного эго, мнимую популярность и родственника-директрису? Почему вам не живётся спокойно? Два лидера! Как бы не так! Вы два маленьких мальчишки, отравляющих жизнь себе и другим! Ваша вражда поглотила в вас всё человеческое, она поглотила человеческое и в тех, кому вы нравитесь! Но откуда вам об этом знать, верно? Вы очень заняты тем, что делите игрушку, которая вам, наверняка, даже не нравится, но как будет приятно насолить брату, да?! И неважно, что игрушка – живой человек! Это ведь такая мелочь!

Я перевожу дыхание и проглатываю слёзы, которые ручьём льются из глаз. Мне больно. Невыносимо больно осознавать, что так оно и есть. Что ради их внимания люди идут по головам, делают гадости и не понаслышке знают, что такое подлость. И ради чего? Ради того, чтобы эти двое использовали их в своей бессмысленной войнушке?

– У вас всё есть! – вновь кричу я. – Любящие родители, друзья, обеспеченная жизнь! И, должно быть, так жить ужасно скучно! Но рано или поздно придётся повзрослеть, слышите? Повзрослеть и научиться брать на себя ответственность за свои действия. Советую, сделать это раньше, чем позже.

Звенящая тишина вновь давит на уши, множество взглядов, направленных на меня – душат. Я встречаюсь глазами с Авой и морщусь от новой стрелы, болезненно пронзившей сердце насквозь. Очередное предательство в моей жизни. Словно она, жизнь, ничему меня не учит. Но довольно. Я устала быть сподручным средством к достижению чужих целей.

– Да убери ты свои чёртовы руки! – вдруг ревёт Оливер, что приводит меня в себя.

Я бросаю на обоих братьев прощальные взгляды и срываюсь к выходу. Рыдания, которые я не в силах остановить, застают меня, когда я сижу в своей машине и завожу двигатель.

Никлаус никогда не проигрывает, но Оливер в этот раз считает, что он проиграл.

Я же пришла.

Убийственный коктейль знаний, чувств и воспоминаний.

Ничто в этот месяц не было настоящим. Лишь игры, уловки и сплошной обман.

Внутри всё буквально пылает от нестерпимой боли, слёзы душат, а рыдания сотрясают тело. Но я лишь сильнее давлю на газ, желая убраться отсюда как можно дальше. Куда? Да плевать! Хоть обратно в Россию!

Вся моя жизнь вдруг кажется беспробудным кошмаром, окрашенным исключительно в мрачные тона. И виной этому я сама. Потому что позволила этому случится.

Позволила Никлаусу забраться глубоко в сердце… Позволила Оливеру залезть в душу… Позволила себе довериться Аве…

Кто меня предаст следующим?!

Кейси? Лу? Бэлл???

А ведь эти двое даже не осознают, как влияют на других! Им важнее другое. Обмануть, унизить… выиграть.

Господи, я просто умру от этой боли!

Но, похоже, не раньше, чем получу штраф за превышение скорости…

Я пытаюсь успокоится, одной рукой стирая слёзы с щёк, и понижаю скорость, поглядывая в зеркало заднего вида, в котором пляшут огни патрульной машины. Затылок ломит, глаза опухли. Как я в таком состоянии вообще разбирала дорогу – не представляю. Беру себя в руки, съезжаю на обочину, останавливаюсь и осматриваюсь по сторонам, пытаясь сообразить, где я.

Не знаю.

Я, чёрт возьми, ничего не знаю! Кроме того, что моя жизнь гремит в тартарары.

Но я всё ещё способна удивляться, потому что меньше всего ожидаю узнать в лице подошедшего к моей машине молодого человека офицера Коллинза. Того самого, с которым ранее сталкивалась дважды: когда рядом били Ник или Оливер.

– Мисс… – начинает он, но тоже узнаёт меня и коротко улыбается: – Анна. На этот раз вы ехали слишком быстро. Буквально из крайности в крайность.

Шутит, я знаю, но я не в силах смеяться. Точно не сегодня.

Парень, наконец, замечает моё состояние и взволнованно спрашивает:

– У тебя что-то случилось, Анна?

Рыдания вновь вырываются из моего горла, и я спешу спрятать лицо в ладонях.

Случилось. Я больше не могу никому верить…

– Та-а-к, – тянет офицер, открывая дверцу, и аккуратно касается пальцами моих плеч. – Давай-ка выйдем из машины. Вот так.

Он провожает меня до бордюра и просит:

– Присядь. Вот так. Я сейчас.

Я обнимаю свои ноги руками, утыкаюсь лбом в колени и молю небеса о том, чтобы эти мучения прекратились. Нужно просто перестать об этом думать. Настоящая боль длится, кажется, не более двенадцати секунд, всё остальное время мы сами пытаем себя, прокручивая в голове события снова и снова.

Да, мне просто необходимо отвлечься.

Вот только на что?

Я слышу шаги офицера и, глотая слёзы, поднимаю голову, тут же вытирая щёки рукавом кофты.

– Простите, – хриплю я следом, поднимая на молодого мужчину виноватый взгляд.

Он протягивает мне открытую бутылку воды и пачку бумажных салфеток:

– Вот, выпей. Станет легче. А уж, когда высморкаешься – вообще красота!

Я усмехаюсь, что уже хорошо, беру сначала воду, а затем и салфетки:

– Спасибо. Мне стыдно, что вам приходится со мной возиться. Ещё раз извините.

– Не думай ни о чём. Пей, – усаживается он рядом.

Я послушно делаю пару глотков, отчего мне действительно становится легче, ставлю бутылку на асфальт между наших ног и вынимаю из пачки салфетку.

– И ещё раз… – виновато замечаю я, прежде чем высморкаться.

Офицер вежливо улыбается, слушая характерные звуки, с которыми я использую одну салфетку за другой. Господи, да сколько в моём носу соплей?!

Наконец, я сминаю в кулаке последнюю и возвращаю офицеру заметно исхудавшую пачку. Он забирает её с условием:

– Только, если они тебе больше не пригодятся.

– Не в ближайшие несколько минут, – с грустной улыбкой обещаю я, пряча пальцы в рукава кофты и вновь обнимая колени. – Значит, мне положен штраф? Нужно предъявить права?