резка и иногда может оскорбить так, словно кинжал в сердце воткнет, но следует лишь молча проглотить обиду, скрыть ее за любящей улыбкой и надеяться, что своенравная возлюбленная Его Величества не осуществит свои постоянные угрозы, которые она бросала с такой легкостью, будто ее голову уже покрывала тяжелая золотая корона королевы Англии.

Некоторые из фрейлин Анны ранее входили в свиту неугодной супруги короля Екатерины Арагонской. Кто-то из девушек посчитал верным предать свою прежнюю королеву и перейти на сторону Анны, а для кого-то это был вынужденный шаг, продиктованный авторитетом отцов или даже всего своего рода. Но лишь немногие из них мучились совестью и своим предательством Екатерины. Большинство девушек поменяли испанский чепец на французский без колебаний и сомнений: хочешь быть в милости короля — значит, будь в милости той, что завладела его сердцем.

И все же, несмотря на грубость Анны, ее козни и оскорбления, почти все ее фрейлины служили ей верно и предано, как собаки. Для нее они шпионили, сеяли раздор, покоряли сердца нужных Анне мужчин, и готовы были упасть к ее ногам и целовать ее туфли, если она прикажет им это.

— Я нисколько не обижена, моя леди! — спокойно улыбнулась Альенора, глядя в черные, как омут, глаза Анны. — Все собравшиеся в этом зале девушки желают вашей милости и любят вас, и немудрено, что каждая из них ревнует ваше внимание.

Анна лукаво прищурилась и склонила голову на бок: эта птица прелестно поет! Но заслуживает ли она чести быть посаженной в ее, Анны, золотую клетку? А вдруг она окажется бесполезной? А вдруг Анна ошиблась, когда думала, что, заполучив себе мисс Нортон, также заполучит дружбу и преданность ее отца? Ведь, прикрываясь красивыми строками письма и высокими похвалами девушке, леди Болейн стремилась лишь к одному: распространить свое влияние на всех приближенных Генриха. Эта девчонка должна уговорить своего отца поклясться Анне в верности и докладывать ей обо всем, что доносили его собственные шпионы. Пригласив в свою свиту Альенору Нортон, мисс Болейн всего-навсего сделала очередной шаг конем на опасной шахматной доске большой политики, и не более. Сама мисс Нортон была ей неинтересна. Но эта девушка оказалась слишком красивой, и это обстоятельство доставляло возлюбленной короля неудовольствие.

Анна внимательно всмотрелась в каждую черточку лица своей новой фрейлины.

«Прелестница… Молода и свежа. Эти красивые глубокие голубые глаза принесут немало страданий придворным красавцам. И Генрих ведь тоже не сможет не заметить это милое лицо и эту чистую белую кожу. Что, если он заинтересуется ею, как заинтересовался когда-то мной, когда я была фрейлиной его старой жены-испанки? — невольно подумала всесильная мисс Болейн, рассматривая юную светлую красоту своей новой фрейлины. Смотря на Альенору, она осознала, что сделала ошибку, пригласив во дворец этот невинный великолепный цветок. — Но, если я отошлю ее домой, все поймут, что я побоялась соперничества… Нет. Ни одна женщина, пусть и сама Афродита, никогда не сможет стать мне достойной соперницей за сердце Генриха! Он мой! И корона Англии тоже моя! Пусть остается и служит мне. Ее глаза блестят таким восхищением мною, что, уверена, я вышколю эту собачонку себе во благо!»

— Будешь ли ты верна мне, Альенора? — не желая более церемониться, прямо спросила Анна, приподняв подбородок девушки своим тонким указательным пальцем. — Я пригласила тебя в свою свиту, буду кормить тебя со своего стола, как и всех моих фрейлин, но взамен требую преданности и услужливости. Да, и еще: сплетен обо мне, моем положении и моей семье я не потерплю.

— Моя леди, ваше приглашение ввергло меня в великую радость, а возможность служить вам я почту за великую честь. Мой отец еще не знает, что я нахожусь здесь, но, даже если он будет против, я останусь с вами и сделаю все, о чем вы меня попросите, — едва слышно, чтобы услышала одна лишь Анна, сказала Альенора. — Поверьте мне с тех пор, как я увидела вас в замке моего отца, я пала к вашим ногам и мечтала попасть в круг ваших приближенных. Вы мой кумир, леди Болейн, и никто и ничто не заставит меня предать вас, даже муки и пытки.

— Твои речи услаждают мой слух, милое дитя, — улыбнулась Анна: она не до конца поверила в искренность мисс Нортон, но поняла, что, с помощью ласки и подарков, сможет взрастить себе верную помощницу. Эту девушку легко можно будет использовать в любых ее целях, посчитала леди Болейн. — Но где ты ночевала? А впрочем, не важно. Как дочери одного из самых мудрых советников моего будущего супруга, я предоставлю тебе отдельные покои. Они не будут ни роскошными, ни большими, но тебе не придется делить их с другой девушкой.

— О, моя леди, вы бесконечны добры! — не смогла не улыбнуться в ответ Альенора.

В одно мгновение дверь покоев Анны отворилась, фрейлины вскочили на ноги и присели в глубоком реверансе.

— Мой будущий супруг пришел навестить даму своего сердца, — кокетливо объяснила Анна удивленной провинциалке.

— О, простите, моя леди! — громко шепнула мисс Нортон, обернулась к дверям и застыла в реверансе.

Глава 7

Поздним вечером того же дня, уже готовая отойти ко сну, Альенора получила записку от своего отца, в которой тот в строгом приказном тоне попросил ее тотчас прийти в его покои. Но строки отца ничуть не испугали опьяненную успехом девушку, и она лишь иронично усмехнулась, закуталась в свой широкий бархатный плащ и направилась за слугой лорда Нортона, через которого тот послал дочери записку. Вскоре, пройдя извилистые тайные коридоры, Альенора предстала перед очами своего родителя, хмурого, как осеннее небо.

— Ах, отец, только умоляю, не тратьте на меня свои нравоучения! — было первым, что услышал из уст дочери лорд Нортон.

Альенора ворвалась в покои отца смело и гордо. Она не имела намерений ничего объяснять и уж точно не собиралась искать себе оправданий. Пусть отец говорит, что только пожелает, пусть упрашивает или умоляет ее вернуться под защиту родного замка и крыло матери, пусть грозиться выдать ее замуж, в случае ее непослушания! Никакая сила на свете, даже сам Господь Бог не сумеет изгнать ее из стен дворца и общества прекрасной и неповторимой леди Болейн!

Пройдя в покои, девушка вольготно устроилась в кресле у зажженного камина и протянула ноги к огню, чтобы согреть их: несмотря на последний весенний месяц, царствующий за окном, во дворце было холодно, и требовалось немало поленьев, чтобы обогреть его высокие своды и огромные залы. Как кстати,