Держась за Эдварда, я глянул вниз. И к своему удивлению, увидел панели янтарной комнаты, которые парили в воздухе. То есть это были не натуральные панели, а их образы, которые передавали свое особое состояние реальным панелям, а они передавали его дальше в пространство. Вокруг панелей летали какие-то птички, носившие к ним что-то в клювах, порхали красивые бабочки, своими крыльями стряхивая накопившуюся пыль. Обработанные панели вытирала какая-то белокурая женщина с распущенными волосами. Вытерев их насухо, она ложилась сверху на панель, накрывая ее всю собой, и оставалась там минут десять, словно передавала им какие-то тайны. Очевидно, так происходила зарядка панелей той энергией, которая была необходима на данный момент. На полу лежал кусок какой-то бесформенной массы, который то поднимался, то опускался и при этом тяжело клокотал. Внезапно, словно почувствовав мой взгляд, женщина подняла голову вверх, и наши глаза встретились. Сначала ее взгляд выражал любопытство, а затем, словно вспомнив что-то страшное, она внезапно закричала пронзительным голосом, от которого заложило уши. Бесформенная масса заколыхалась и стала расти, приобретая очертания спрута, качающегося на тонкой ножке, который всей своей массивной частью пытался выбраться наверх, чтобы разобраться, в чем дело. Черты лица женщины исказились, и она преобразилась в страшную мегеру, у которой появились огромные зубы и когти. Она поплыла впереди спрута, поднимаясь к нам и издавая устрашающие крики. Я пристально всматривался в ее глаза, и постепенно в моей памяти всплыли очертания ока, которое постоянно преследовало меня. Это были ее глаза, это была она, душа янтарной комнаты, та, которую успел вложить сюда прусский мастер. Однако встретиться нам не пришлось. Почти перед самым носом у них смотровое окно закрылось, и мы снова оказались в пустой комнате, переживая увиденное. Очевидно, таким образом мы были представлены друг другу. И такая своеобразная встреча была как бы обменом визитных карточек. Теперь мы знали о существовании друг друга и искали скорейшей встречи. Я посмотрел на часы. Прошла половина отпущенного мне времени. Надо было быстро выбираться отсюда и там, внизу, искать тех, с которыми мы сейчас только что познакомились.

Схватив ошеломленного Эдварда за руку, я бросился к выходу. Клетка стояла на месте. Как только мы забрались туда, она рухнула вниз. Полет был так стремителен, что, казалось, наши внутренности вот-вот вырвутся наружу. Однако плавная остановка все поставила на свои места. На ватных ногах мы вышли в коридор и остановились, чтобы отдышаться и сориентироваться. Везде в ответвлениях был пульсирующий свет, но кольцо звало нас влево, туда, где мелькали какие-то огоньки. Зная, с чем нам придется встретиться, мы вели себя более уверенно. Быстрым шагом мы достигли очередного перекрестка и застыли на месте. Нас уже ждали. Очевидно, это была первая линия обороны, которая состояла из кучи огромных жаб, возглавляемых бородатым козлом, одетым в штаны, с большой дубиной в руках.

Увидев нас, он проблеял:

–Куда путь д е е ержим, добры молодцы?

–Тебя забыли спросить! – ответил я.

–Велено не пущать! Вас там не ждут, – снова проблеял он.

– А это мы сейчас увидим, – ответил я и надел припасенные для такого случая ежовые рукавицы. Это были специальным образом изготовленные рукавицы, которые с прикосновением к такой вот нечисти вызывали у нее страшную боль и конвульсии. Когда Эдвард экипировался таким же образом, я дал команду на прорыв. Мы двинулись вперед, разметая на своем пути эту мерзость, которая сразу превращалась в вонючую слизь от соприкосновения с нами. Первым пострадал бородатый козел, который хотел своей дубинкой пригвоздить меня к полу, но, получив удар по своей морде, развернулся рогами назад и улетел, бездыханный, в сторону. Эдвард руками и каблуками давил жаб, выщелкивая их внутренности, которые лопались с громким звуком. Везде стоял шум и кваканье. Еще мгновенье – и мы прорвались вперед. Остановились, чтобы перевести дыхание и убедиться, что нас никто не преследует. Как оказалось, сзади действительно никого не было. Я глянул на часы – время поджимало. Кивнув партнеру в знак одобрения его действий, мы снова двинулись вперед. Пробежав еще немного, мы наткнулись на обрыв, который шел отвесно вниз. На другой его стороне виднелось какое-то движение. Вдруг оттуда показался летящий шар, который ударился в стоящее возле нас приемное устройство, затем откатился по желобу вбок, и, приподнявшись в воздух, полетел обратно. За ним таким же образом прилетел второй шар, затем третий и так далее. Я понял, что это наш единственный шанс попасть на ту сторону. Объяснив Эдварду, что надо делать, я, изловчившись, когда шар был на подъеме, обхватил его двумя руками и вместе с ним полетел над бездной. Шар был очень гладкий и так и норовил вырваться из рук. Но мне удалось удержаться на нем, так как на мне были ежовые рукавицы, не дающие возможности моим рукам соскользнуть вниз. Затем мы нырнули в приемное устройство, при этом я в него не вписался и, получив удар по плечу, откатился в сторону. Через пару шаров показалась голова летящего Эдварда. Он сцепил руки замком и обхватил шар ногами. Казалось, и зубами он держится за него, опасаясь упасть вниз. Повторив мои действия по приземлению, он опустился в изнеможении рядом со мною. А шары продолжали летать, с громким стуком падая в желоба.

Передохнув немного, мы двинулись дальше, сверяясь на ходу со свечением перстня, горевшего ровным огнем. Усталость била по нервам, заставляя вздрагивать от любого шороха. На каждом повороте мы ожидали подвоха или какой-нибудь неприятности, готовой ударить по нашим эмоциям и привести их в шоковое состояние. Поэтому осторожно, исследуя любой подозрительный угол, мы медленно продвигались вперед. Вскоре мы вышли на тихую площадь, где ровным счетом ничего не происходило. Только медленно вниз падали хлопья снега, покрывая своим белым пухом пол. Но холодно не было. Это в какой-то степени насторожило меня. Ведь не бывает снега без холодной погоды. А значит, здесь какой-то подвох. Подав знак Эдварду, чтобы он был осторожен, я медленно вошел в снегопад и поднял голову, чтобы увидеть, откуда все это берется.

Только я поднял голову вверх, как все преобразилось. Снег застыл на месте, а вместо него на меня стали сыпаться небольшие льдинки, которые постепенно увеличивались в размерах и медленно планировали вниз. Первоначально они были кристально чистыми, а затем на них стали появляться какие-то знаки, рисунки, тексты, а потом прямо пошли какие-то картинки с узнаваемыми лицами. Вот царевич Алексей на деревянной лошадке несется куда-то вскачь, а вот Александра Федоровна вычитывает детей за какой-то проступок, а это сам