Он уже потерял одного за другим своего первенца Джехангира, а также Омар Шейха. Мираншах не показал себя достойным сыном, а Шахрух, теперь уже перешагнувший лучшую пору жизни, проявлял чрезмерную мягкость и равнодушие к войнам. В последние годы любимцем Тимура стал бесстрашный внук хан Мухаммад, пользовавшийся любовью армии.

Тело молодого воина, погибшего от ран в великой битве, забальзамировали. Его несли на родину те самые тюмены, которые следовали за живым Мухаммадом из Самарканда. Яркие цвета облачения воинов сменили траурные тона. Тимур отнесся к плачу Ханзаде, матери покойного, бесстрастно. Когда же эмир увидел малышей Мухаммада среди тех, кто вышел из Тебриза встречать траурный кортеж, он опечалился и уединился на несколько дней в своих покоях.

Тюркскому завоевателю, склонному по-старчески размышлять о прошлом, казалось, что какие-то силы, гораздо более могущественные, чем его собственная воля, отнимают у него по очереди тех, кто служил ему лучше других. В гробницах покоились талантливые полководцы его прежних завоевательных походов – справедливый Сайфеддин, верный Джаку-барлас и его первенец – сын. Уже почил даже преданный Ак Бога, выросший до правителя Герата и отправивший в армию нескольких сыновей.

Места покойных он прочил теперь Нуреддину и Шахмалику, способным военачальникам, но весьма посредственным деятелям в административных вопросах. Вокруг него постоянно толпились предстоятели мечетей с молитвами, пророчествами и соболезнованиями покойному Мухаммаду, тело которого он вез в Самарканд. Ему снились страшные сны. Он видел в них давно усопших ханов, ведущих свои орды через пустыню в Китай.

Даже когда эмир велел восстановить Багдад и другие разрушенные города, эти видения сохранялись в его сознании. И после того как он отдал Хорасан в правление Шахруху, а Индию – брату Мухаммада, в его воображении вставали картины перехода через Гоби и всплывали истории о Китае, которые он слышал юношей, охотясь на оленей в Шахрисабзе.

Из этих видений родился план. Он поведет армию в Гоби, преодолеет Великую Китайскую стену и сокрушит последнюю империю, способную ему противостоять. Эмир не стал делиться своими замыслами с военачальниками. Волей-неволей ему пришлось перезимовать с армией в Тебризе, где он занялся ее переоснащением после потерь, понесенных в походах. С появлением первой травы Тимур повел армию и свой двор на восток в Самарканд.

В августе он уже вернулся в свой город и остановился в саду с поэтическим названием «Дильшад». Он осмотрел новую соборную мечеть и сделал выговор архитектору за то, что внутренняя галерея мечети не была достаточно просторной. Оценил работу визирей в его отсутствие – одних повесил, других наградил. Его стареющий организм источал энергию. Он задумал построить новую гробницу для внука Мухаммада из белого мрамора с золотым куполом. Его стараниями вырос новый дворцовый комплекс из черного и белого камня, свод из черного дерева и слоновой кости которого подпирали серебряные колонны.

Он торопился с работой. В последние два года его зрение ослабло. Его веки почти не поднимались, отчего казалось, что он все время спит. Ему было шестьдесят девять лет, и он понимал, что его жизненный путь завершается.

– Два лунных месяца, – повелел Тимур, – будет праздник. И пусть никто не спрашивает у меня, по какому поводу он проводится.

По случаю праздника в Самарканд прибыли послы из двадцати монархий, среди которых были смуглолицые посланцы монголов Гоби, выдворенных из Китая. С ними Тимур долго беседовал.

Он нашел время принять Руи де Гонсалес Клавихо, камергера короля Испании, последовавшего за эмиром от Константинополя в Самарканд. Вот как передает добропорядочный рыцарь свою беседу с эмиром.

«В понедельник 8 сентября послы[24]отправились из дворцового комплекса, в котором квартировали, в город Самарканд. Прибыв на место, послы спешились и вошли в дворцовый комплекс. К ним подошли два воина и сказали, что они уполномочены принять подарки, которые гости принесли с собой. Послы передали свои подарки этим воинам, чтобы те почтительно положили их перед государем. Так же поступил посол султана.

Дворцовый комплекс имел широкий вход под высокой аркой. Стены, выложенные прекрасными плитками, покрывала голубая с золотистым тиснением глазурь. У ворот стояли многочисленные привратники с булавами в руках. Послы подошли к шести слонам, на спинах которых были установлены деревянные башни с находившимися в них людьми.

Затем послов подхватили под мышки и повели дальше. С ними был гонец, которого государь Тимур посылал к королю Кастилии. Тюрки смеялись над ним, одетым в кастильский костюм.

Послов привели к старому воину, сидевшему в приемной. Они отвесили ему церемониальные поклоны. Затем послов представили нескольким мальчикам, внукам государя. Здесь от гостей потребовали письмо, которое они привезли от короля Кастилии. Письмо передали одному из мальчиков. Тот взял его и понес через палаты к государю, пожелавшему, чтобы послы предстали перед ним.

Государь Тимур сидел в портале на полу, перед входом в прекрасный дворец. Перед ним вздымались высоко вверх струи фонтана, а в бассейне плавали румяные яблоки. Государь сидел скрестив ноги на шелковых с орнаментом коврах среди круглых подушек. Он был одет в шелковое облачение и высокую белую шапку, верх которой украшали большой рубин с жемчужинами и драгоценными камнями вокруг.

Как только послы увидели государя, они, согласно этикету, поклонились ему, стали на одно колено и приложили руку к груди. Они повторили это еще два раза, не поднимаясь с колен.

Государь велел им подняться и подойти. Воины, до сих пор державшие послов, отпустили их. Приближенные, стоявшие рядом с государем, среди них Нуреддин, взяли послов за руки и подвели к государю, чтобы тот смог их лучше рассмотреть. Старый государь страдал близорукостью.

Он не подал послам руки для целования, ибо это противоречило обычаю. Однако эмир справился о короле: „Как поживает мой сын, король? В добром ли он здравии?“

Затем он обратился к воинам, сидевшим вокруг него, среди которых был и сын Тохтамыша, бывшего повелителя Золотой Орды, а также несколько потомков бывшего владыки Самарканда[25], и сказал: „Смотрите, вот послы, прибывшие от моего сына, короля Испании, который является величайшим королем франков и живет на краю света“.

Произнося это, Тимур взял письмо из рук своего внука и раскрыл его, объявив, что желает теперь услышать текст письма. Послов отвели в палату справа от государя. Приближенные, поддерживая послов за руки, заставили их занять места, расположенные несколько ниже того места, которое занимал посол, направленный к государю Тимуру императором Китая.