Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Простите… Он не должен был вступаться за меня, – шепчу я, смаргивая подступившие слёзы.
– Дело не в этом! – недовольно бросает мэр. – Всё он сделал правильно. А вот ты поступила неправильно! Должна была вызвать скорую, полицию. Меня разбудить в конце концов! Какого чёрта вы, молодёжь, считаете себя такими самостоятельными и продвинутыми, когда на деле это совсем не так?
– Простите… – вновь пищу я, сгорая от стыда. Мне безумно страшно за Демьяна, и я с мольбой смотрю на Георгия Юрьевича: – Скажите, как он сейчас?
– Хорохорится, как обычно. Говорит, что в порядке… Ехать в больницу не хотел. Я смог, конечно, настоять… И теперь настойчиво рекомендую тебе подумать о моём сыне и задуматься о том, какое будущее ты хочешь для него.
– Я не понимаю…
– Хорошо, скажу проще, – внезапно голос мэра смягчается: – Я помогу тебе и твоей маме. Сделаю так, что отец вас никогда больше не побеспокоит. А ты оставишь моего сына в покое. У тебя своя жизнь, у него своя. И никак по-другому.
Глава 36
Демьян
– Да вы охренели все, что ли?! – взрываюсь я.
– Дамиан! – гаркает отец.
– Я сказал, что в порядке, – цежу сквозь зубы, глядя ему в глаза. – В полном, понимаешь? Две руки, две ноги, одна голова… Короче, как у всех!
– Дамиан! – вновь одёргивает меня отец.
В который уже раз пытаюсь подняться с больничной койки, но он опускает свою увесистую ладонь на моё плечо, и я падаю обратно, корчась от внезапной боли в голове. Не знаю, чем меня накачали, но всё тело кажется чужим… очень безвольным и слабым. А ещё врачи утверждают, что в моей голове какая-то гематома. И что типа она может расти. Поэтому я должен остаться здесь, чтобы они могли наблюдать за мной в режиме нон-стоп.
А я должен выйти!
Прямо сейчас!
– Отец… Всё это лишнее. Я в норме. Мне очень надо домой, – начинаю сбивчиво шептать ему, искоса поглядывая на лечащего врача, огромного амбала два на два.
Это какой-то новый врач. Потому что когда я бывал здесь раньше, меня лечил добродушный старичок Артур Борисович. С ним я легко смог бы договориться. А этот тип напоминает мне охранника-вышибалу. Нет, даже тюремщика, который теперь глаз с меня не спустит.
– Кого ты пытаешься обмануть, Дамиан? – спрашивает папа.
Берёт стул и ставит рядом с кроватью спинкой вперёд. Оседлав его, кладёт ладони поверх спинки и просто смотрит мне в глаза тяжелейшим взглядом. Я хорошо знаю такой его взгляд. Он буквально физически придавливает меня к кровати.
– Я никого не пытаюсь…
– Ты ведёшь себя как ребёнок, – прерывает отец мой лепет. – Но ты же считаешь себя очень взрослым, разве нет? Так вот: то, что произошло прошлым вечером, подсказывает мне, что это не так. И если ты сам не можешь относиться ответственно к своему здоровью, это буду делать я. Ты остаёшься в больнице! Это не обсуждается!
Твою-то мать!
– Тогда… Тогда я должен увидеть Тапа! Я позвоню ему. Сделай так, чтобы его ко мне пустили.
– С Остапом ты увидишься в школе. Первого сентября. Осталось подождать всего несколько дней.
Чёрт! Его совершенно точно ко мне не пустят. Это частная клиника. Моя одноместная палата на последнем этаже. А Тап даже через приёмный покой вряд ли просочится. Но я же вполне могу ему позвонить! Попросить, чтобы он встретился с Элей, раз уж я сам не могу до неё дозвониться.
Бросаю взгляд на свой айфон на тумбочке. Отец сразу смотрит туда же и протягивает руку.
– Степан Геннадьевич, – обращается к доктору. – Все эти гаджеты наверняка сейчас вредны для моего сына, как Вы считаете?
Да это же вопрос с уже известным ответом, не?!
Степан Геннадьевич с пониманием кивает, и мой айфон исчезает в кармане пиджака отца.
А вот это уже ни в какие рамки не лезет!
– Отец!
Я во все глаза смотрю на то, как он медленно поднимается со стула.
– Папа!.. Что ты делаешь? Верни мне телефон!
– В ближайшее время он тебе не понадобится, Дамиан. Просто лежи, отдыхай, набирайся сил и не вздумай играть со своим здоровьем ещё больше, чем ты уже поигрался. Это голова, Дамиан!
Я снова вскакиваю, и отцовская рука вновь опускается на моё плечо, только теперь для того, чтобы сжать его в утешительном жесте.
– Ты напугал меня сегодня, сын, – в голосе отца звучит что-то сродни нежности. Но это ощущение быстро рассеивается, и он заканчивает фразу уже более жёстко: – Никогда так больше не делай.
Шагает к двери, я дёргаюсь за ним.
– Мне же нужно позвонить Эллине! – произношу с нескрываемым уже отчаянием.
Папа оборачивается и изображает удивление.
– Зачем тебе ей звонить, Дамиан? Она уже уехала. Вместе с мамой покинула наш дом пару часов назад. А тебе нужно забыть о ней и работать лишь над своим скорейшим выздоровлением, чтобы поскорее реабилитироваться.
– Куда она уехала? – выдавливаю с болезненным напряжением.
– Не всё ли равно? – спрашивает он недовольно.
– Отец!..
Подаюсь к нему всем телом и шепчу так, чтобы слышал лишь он:
– У меня всё ещё есть компромат на тебя, помнишь? Я могу брякнуть где-нибудь невзначай, что ты мутил с горничной.
Сам кривлюсь от того, что только что сказал. Но выбора же нет.
Он улыбается своей дежурной представительной улыбкой. Эта улыбка означает многое. Например, то, что я не смогу с ним тягаться, ведь он всё-таки мэр. А ещё он понимает, что я блефую. Ведь я далеко не Руслан и не поступлю так с ним. К тому же горничная, с которой он связался, уже уехала, и теперь будет сложно что-либо доказать.
Со Снежаной отец, видимо, разобрался и как-то сумел потушить её гнев. Теперь их жизнь потечёт в привычном русле. Возможно, он свозит её на острова, устроив совместный отпуск только
