– Такого не произойдет.

– Я – очень удобная цель.

Робин поерзала рядом со мной, и твердый изгиб ее бедра прижался ко мне. На сей раз она не стала возражать мне. Ее слова тихо скользнули в пространство между нами.

– Ты думал обо мне? – спросила она. – Все эти годы в Нью-Йорке?

Я немного подумал, а потом сказал ей болезненную правду.

– Поначалу – постоянно. Потом старался не думать. Это получилось не сразу. Но, как уже говорил, я похоронил эти места. Тебе тоже надо было ехать. Это был единственный выход.

– Мог бы и позвонить. Может, я и передумала бы, приехала бы к тебе…

Она перекатилась на бок. Одеяло соскользнуло у нее с плеча.

– Робин…

– Ты по-прежнему меня любишь?

– Да.

– Тогда люби меня.

Робин приложила губы к моей шее, потянулась вниз, и я ощутил легкое прикосновение ее руки. Мы начали не спеша, в тени всех этих слов и смутном сером свечении робкого рассвета.

* * *

В десять утра я проводил Робин к ее машине. Ее пальцы стиснули мои, и она прижалась ко мне. Она выглядела непривычно уязвимой, и я понял, что наверняка так оно и есть.

– Я не сторонница полумер, Адам. Только не по отношению к тому, что важно. Не по отношению к нам. К тебе. – Робин положила ладонь на мое лицо. – Я на твоей стороне. Чего бы это ни стоило.

– Я не могу связать свою жизнь с округом Роуан, Робин. Не могу, пока не увижу, куда все зайдет с моим отцом. Мне нужно, чтобы у нас с ним все стало на свои места. А я не знаю, как этого достичь.

Она поцеловала меня.

– Можешь считать, что я свой выбор сделала. Чего бы это ни стоило.

– Я буду в больнице, – сказал я, а потом посмотрел вслед ее машине.

В комнате для посетителей я нашел Мириам. Она была одна, глаза закрыты. Ее просторные одежки зашелестели, когда она едва уловимо поменяла позу. Когда я сел рядом, Мириам вдруг застыла, показав мне половину лица.

– Ты как, нормально? – спросил я.

Она кивнула.

– А ты?

Мириам выросла в красивую женщину, но надо было как следует присмотреться, чтобы это увидеть. Она словно уменьшилась, да и вообще казалось, что абсолютно всего в ней стало меньше, чем на самом деле. Но я понял. Жизнь потрепала не только меня одного.

– Рад тебя видеть, – сказал я ей. Она кивнула, и ее волосы мотнулись вперед.

– С тобой и вправду все хорошо? – спросил я.

– А что, непохоже?

– Да нет, отлично выглядишь. С Грейс есть кто-нибудь?

– Папа. Он подумал, что это поможет Грейс, если взять меня с собой. Я уже заходила к ней разок.

– Как она? – спросил я.

– Кричит во сне.

– Ну, а папа?

– Он сам как женщина.

Я не знал, что на это и сказать.

– Послушай, Адам, я сожалею, что мы с тобой так нормально и не поговорили. Я хотела. Просто все это было…

– Угу. Дико. Ты мне уже сказала.

Мириам обхватила ладонями бедра, еще сильнее выпрямилась, так что ее спина стала меньше напоминать вопросительный знак.

– Приятно опять тебя повидать. Джордж сказал мне, что ты думаешь, будто это не так. Как тебе такое вообще в голову пришло?

– Он вырос в хорошего человека, – сказал я.

Она приподняла плечи, указала вглубь коридора пальцем с обгрызенным ногтем.

– Думаешь, с ней все будет в порядке?

– Надеюсь.

– Я тоже.

Я положил ладонь ей на руку, и Мириам вздрогнула, отдернула ее и тут же приняла сконфуженный вид.

– Прости, – произнесла она. – Ты меня напугал.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Эта семья разваливается на части. – Мириам прикрыла глаза. – Кругом одни трещины.

* * *

Когда отец вышел из палаты Грейс, то двигался медленно и устало. Усаживаясь рядом, кивнул мне.

– Здравствуй, Адам. – Он повернулся к Мириам. – Немного посидишь с ней?

Та разок глянула на меня, а потом исчезла в глубине коридора. Отец похлопал меня по коленке.

– Спасибо, что пришел.

– А где Долф?

– Мы с ним меняемся.

Мы откинулись к стене. Я махнул вслед Мариам.

– У нее все хорошо? Какая-то она…

– Мрачная.

– Что-что?

– Мрачная, говорю. Она такая с самой смерти Грея Уилсона. Он был немного постарше, немного попроще, но они были близки, тусовались в одной компании в школе. Когда тебя судили за его убийство, эта компания ее отвергла. С тех пор ей было очень одиноко. Так и не смогла управиться с колледжем. Вернулась из Гарварда после первого же семестра. Но стало только хуже. Грейс разок-другой пыталась вывести ее из этого состояния. Черт, да мы все пытались! Она просто…

– Мрачная.

– И печальная.

Мимо нас прошла медсестра. Какой-то высокий мужчина катил по коридору больничную каталку.

– Ты не представляешь, кто мог убить Дэнни? – спросил я.

– Совершенно не представляю.

– Он играл по-крупному. Его отец – наркоторговец.

– Мне больно об этом думать.

– А кто такая Сара Йейтс? – спросил я.

Отец словно задеревенел, и речь его замедлилась:

– А почему ты спрашиваешь?

– Грейс разговаривала с ней незадолго до нападения. Похоже, они дружили.

Он немного расслабился:

– Дружили? Не думаю.

– А ты ее знаешь?

– Никто на самом деле не знает Сару Йейтс.

– Довольно расплывчатый ответ.

– Живет на каких-то выселках. Всегда жила. В один день может быть теплой и приветливой, а в другой – злобной, как змея. Насколько я могу судить, ее вообще мало что в жизни колышет.

– Выходит, ты ее все-таки знаешь.

Он повернулся ко мне лицом, крепко сжав губы.

– Знаю только, что не хочу про нее говорить.

– Она говорит, что я был чудесным мальчиком.

Отец развернулся на лавке, агрессивно расправив плечи.

– Так знаешь? – не отставал я.

– Лучше держись от нее подальше.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Хочу сказать – держись от нее на хер подальше!

* * *

Потом я отправился за гостинцами для Грейс. Купил цветов, набрал книг и журналов, понятия не имея, что из всего этого придется ко двору. Выбирал почти наугад, отчего в очередной раз пришлось не без горечи признать: теперь я ее практически не знаю. Движимый каким-то неугомонным беспокойством, еще немного покатался по городу. Каждая улица, по которой я проезжал, была устлана воспоминаниями – настолько осязаемыми, что прошлое ощущалось чуть ли не физически. Вот еще что это такое – родные места…