ли ты меня за своего муршида?” (вместо и как представителя Али). Мюрид отвечает: “Я принимаю тебя в качестве моего муршида”.

Шейх на это: “Итак, я тебя принимаю за своего сына”»414.

Из представленных описаний обряда посвящения в мюриды у кадирийя, мевлеви и бекташи видно, что существенная идея дервишества, идея об абсолютном подчинении мюрида воле муршида одинаково проходит во всех трех обрядах, но резче и рельефнее она выражена у бекташи, что разница в обряде посвящения у этих трех орденов заключается лишь в своеобразном у каждого ордена способе выражения основной идеи дервишества.

По основной идее обряд посвящения у всех прочих орденов одинаков, а разница у них состоит в том же, в чем обряд посвящения бекташи отличается от обряда мевлеви и кадирийя. Так, например, у рифайя при посвящении вместо бийята кадирийя шейх наполняет кофейную чашку водою из священного колодезя, называемого земзем, или вместо нее другою какою водою, молится над ней и дает ее пить ученику. А у сагади во время посвящения в мюриды шейх приказывает принести несколько фиников и кладет их на ковре около себя. Затем он берет один из этих фиников в свою руку и, вынувши из него кость, дует на финик, читает молитву и кладет его в рот ученика. По обеим сторонам последнего стоят два мюрида, которые покачивают его и себя справа налево, произнося «ля илляхи иль Алла»; шейх также покачивается в это время, и в промежутки ученик проглатывает финик. После этого все встают, а ученик, сделавшийся мюридом, целует руку шейха. В таком же роде варьируется обряд посвящения и у всех других орденов, как это видно из книги Джона Брауна.

К сожалению, я не мог ознакомиться лично с обрядом посвящения в мюриды у туркестанских дервишей, хотя и пытался. Один хальфя (кандидат на шейха из джагрийе), к которому я обратился было за разъяснением, как у них совершается посвящение в мюриды, прямо и решительно объявил мне, что он ничего не знает и ничего не скажет, потому что считает великим грехом обнаруживать что бы то ни было из учения и жизни дервишей людям непосвященным.

Посвящение нового дервиша в тайны дервишской жизни

Не менее важным, чем посвящение в мюриды, должно признать тот момент дервишской жизни, который следует тотчас за самым посвящением.

Получивши звание мюрида, новопосвященный еще ничего не знает о том, каковы правила и учение дервишей, кроме одного, что его новые братья обладают истиной, к которой он стремится. Теперь для новопосвященного наступает другой момент, который можно назвать посвящением его в тайны чисто дервишской жизни. Это период наставлений и упражнений в спиритуалистической жизни. Наставления даются ему обыкновенно шейхом или халифом, и они ведутся довольно искусно, в иезуитском духе. Шейх или халиф начинает их с того, что увещевает нового мюрида не нарушать правил ордена, т. е. не грешить. А если согрешит он в чем-либо, то должен подвергнуться совершенному изгнанию из ордена. Впрочем, это бывает в том только случае, если мюрид не явится после учинения греха к шейху и искренно не покается пред ним, описав во всей подробности свой грех. Если же он раскается, то опять восстанавливается в своем звании через новое принятие бийята. Он должен строго сообразоваться с повелениями, данными ему, т. е. с законом Божиим (Мухаммедовым) и с тарикатом святых, должен переносить дисциплинарное наказание ордена, чтобы снова быть принятым «во всей любви». После таких наставлений муршид сообщает мюриду некоторые правила дервишского поведения. Он убеждает, чтобы ученик имел общение только с братьями своего ордена, в которых должны быть ум и сердце едино, чтобы не открывал никому из посторонних тайн своего тариката, чтобы кроткими мерами удерживал своего брата от заблуждений и от всякого дурного поведения, чтобы, наконец, поддерживал общение со всяким, кто будет искать в его сердце «истинного пути». Тут же муршид внушает и натверживает своему ученику ту мысль, что истинный путь он, мюрид, может найти только в дервишском ордене, что его может указать только муршид. Словом, последний настаивает при этом на абсолютной необходимости для первого в руководстве «духовного учителя» в деле постижения истины. «Те, которые обращаются к познанию, будут хорошо поняты нами, – говорит муршид, – сердца отвечают сердцам; одно лицо нуждается в том, который знает путь (тарикат); а другое нуждается в том, чтобы посвящать кого-либо, принимать участие в друге»415.

Засим муршид переходит к средствам познания истины. Имея в виду главным образом необходимость своего руководительства для мюрида, он прежде всего объясняет ему, что истины невозможно познать без пророческого дара, что, с другой стороны, для восприятия последнего в нем, ученике, должна быть воспитана и развита одна весьма важная во всяком человеке способность. Каждый человек одарен двумя умами – светским и чисто духовным, или нравственным. Первый назначен для изыскания средств к материальному существованию человека, а второй – к достижению Божества, всяких сверхъестественных истин и сущности всего сущего416. Вот эту-то последнюю способность и необходимо развить во всяком ищущем истину. Вместилищем этой силы служит в человеке сердце. По словам муршида, сердце имеет шишкообразную форму. Оно покоится в левой части груди и содержит в себе всю истину человека. Оно означает на самом деле «всю истину», оно вмещает в себе сущность целого человека и есть компендиум его, большой и малый человек есть только растяжение сердца, и по отношению к человечеству оно есть то же, что и семя, которое содержит в себе целое дерево; наконец, сердце человека есть сущность целой книги Бога и всех Его тайн. Всякий, кто находит путь к сердцу, получает свое желание; находить путь к сердцу можно только посредством сердечной услуги, и сердце принимает услуги сердца417. Когда мюрид достигнет того, что его душа будет беседовать с сердцем, тогда он станет так тяготеть к Богу, что без всякой трудности и смущения может в случае нужды отвращать свое лицо от всего другого и обращаться к Богу. Тогда он узнает действительное значение терка, хакиката, зикра и др.418 При этом муршид уверяет, что истина, хранящаяся в сердце, обнаруживается особенным таинственным светом, который на разных степенях дервишского совершенства принимает различные цвета и бывает доступен внутреннему духовному оку созерцателя419.

Такая теория дервишей имеет весьма важное значение в их жизни: на ней построена вся дервишская жизнь; и только с ее точки зрения их жизнь может быть верно понята.

Открывши мюриду такие важные сведения, муршид начинает далее руководить его в приспособлении их к практике. Чтобы мюрид